Путешествия Христофора Колумба

В Пасти Дракона борются между собой четыре струи воды. Подобно тому, как это уже было в проходе Змеиной Пасти у Песчаного мыса, которым корабли вошли в залив, все опасались, что и здесь, в Пасти Дракона, ждет их гибель. Опасность удвоилась, когда корабли были в Пасти Дракона, еще и потому, что ветер в это время стих и нельзя было выйти из пролива. На якорь нельзя было стать, так как в этом месте не удалось обнаружить дно – море здесь было очень глубоко. Поэтому все опасались, как бы борющиеся между собой течения пресных и соленых вод не выбросили корабли на скалы, что могло случиться при таком безветрии. Тогда не было бы надежды на спасение. Говорят (хоть я и не нашел этого в бумагах, писанных рукой адмирала, где я встретил, однако, все, о чем здесь идет речь), будто адмирал заявил, что если удастся избежать здесь гибели, то можно тогда считать, что вырвались из пасти дракона; и именно поэтому, и не без основания, [проход] получил подобное имя.

По воле Божьей удалось, однако, выйти из этого прохода невредимыми, и случилось так потому, что поток пресной воды, победив соленую воду, изверг корабли наружу, не повредив их.

Таким образом, пришло спасение, а спаслись они потому, что если Бог желает кому-нибудь, будь то один человек или многие, сохранить жизнь, то и воду он делает лекарством. Вышли же из упомянутого залива через опасный проход Пасть Дракона в понедельник, 13 августа.

Адмирал говорит, что между первой землей Тринидад и заливом, открытым моряками [в то время], когда он послал вперед каравеллу, расстояние было равно 48 лигам. Речь идет о том самом заливе, в который впадают реки (чему адмирал не верил) и который составляет уголок всего большого залива, окруженного сушей и названного Китовым, водами которого шел адмирал столько дней.

Выйдя из залива Пасти Дракона и избежав опасности, адмирал решил направиться на запад, следуя вдоль берега материка, – который он, однако, считал островом Гарсия, – чтобы обойти эту землю вдоль ее северного берега, сравнить этот берег с берегом Жемчужного залива и убедиться, действительно ли поступает столь большое количество пресной воды из рек, как то утверждают моряки. Сам он не верил этому, ибо слышал, что даже Ганг, Евфрат и Нил не несут столько пресной воды. К подобным выводам он пришел еще и потому, что не случалось ему видеть столь большие земли, в которых могли рождаться такие великие реки. «Разве только, – говорит он, – если земля эта – материк» {*} . Таковы его собственные слова. Итак, направляясь в путь в поисках упомянутого Жемчужного залива, куда впадают упомянутые реки, он полагал, что найдет их, обойдя землю (остров Грасия), ибо он желал убедиться, подлинно ли эта земля – остров и нет ли прохода, отделяющего ее от [другой земли] на юге. Если бы этот проход не был найден, адмирал пришел бы тогда (как он сам говорит) к заключению, что [в залив впадает] река, хотя и то и другое полагал бы он великим дивом.

До захода солнца адмирал шел вдоль берега. Везде видел он хорошие гавани и высочайшие земли. На севере, близ берега, он заметил много островов, а на самом берегу материка он открыл немало мысов, которым дал названия: мыс Раковин (Cabo de Conchas), Долгий мыс (Cabo Luengo), мыс Уздечки (Cabo de Sabor), Богатый мыс (Cabo Rico).

Земля же эта была высока и очень красива. Адмирал говорит, что на этом пути он встретил множество гаваней и очень крупных заливов, берега которых должны быть обитаемы. По мере того как он удалялся на запад, берег становился все ниже и казался более красивым. При выходе из Пасти Дракона он заметил на расстоянии 26 лиг к северу от корабля остров, который назвал островом Успения (Asumpcion), и другой остров, названный им островом Зачатия (Concepcion), и еще три расположенных друг подле друга островка, которым он дал имя Свидетели (Testigos).

Далее лежал остров Паломника (Romero) и маленькие островки, названные Стражей (Guardias). Затем адмирал подошел к острову Маргарита и назвал его этим именем {*} , а другому, соседнему с ним острову, дал он имя Мартинет (Martinet).

Остров же этот расположен в 9 лигах к северу от острова Маргарита. Идя в этих местах, адмирал страдал глазами от того, что совсем не приходилось ему спать, – путь между всеми этими островами чреват был постоянными опасностями, а в таких случаях обычаем его было бодрствовать. Так должен поступать всякий, кто отвечает за корабли, особенно же пилоты. Адмирал говорит, что здесь он чувствовал себя более усталым, чем когда открывал другой материк, то есть Кубу, потому что глаза его застилались кровью. Таковы были его ни с чем не сравнимые труды на море.