Путешествия по Китаю и Монголии. Путешествие в Кашгарию и Куньлунь

С наступлением февраля погода резко изменилась: ночные морозы уменьшились, а днем стали дуть постоянно свежие ветры с северо-востока, запада и северо-запада, сменявшиеся по временам в течение нескольких часов и переходившие изредка в штормы от 25 до 3 метров в секунду. Пыльные туманы, поднимаемые этими ветрами, господствовали до половины марта и сопровождались всегда облачностью неба. Солнце можно было видеть только около полудня, когда оно через густую пыльную мглу казалось тусклым бледно-фиоле-товым диском, на который можно свободно смотреть простым глазом. Во время же бурь пыльные туманы были до того густы, что в полуденные часы нельзя было различать за 20–30 шагов деревьев, а однажды, во время шторма, я не мог отсчитать на дворе в час пополудни показания термометра. После каждой бури пыльный туман, несмотря на следовавшее за нею затишье, продолжался еще 2 или 3 дня, в течение которых из атмосферы постоянно, но очень медленно осаждалась тончайшая минеральная пыль. Она покрывала иногда поверхность земли слоем до трех линий толщины, на котором, как на снежной пороше, отпечатывались следы людей, скота и птиц. По этой минеральной пороше в окрестностях Нии можно было местами прослеживать зайцев. Вообще, пыльные туманы во время нашего пребывания в Нии были так часты, что мы в течение 5 месяцев только 4 раза по утрам в половине января могли видеть Куньлунь, отстоящий от нее по прямой линии не дальше 40 верст.

С первой половины февраля прекратились вовсе ночные морозы, вскрылись запруды на речке, начался пролет птиц, и жители оазиса стали пахать землю. В начале марта показался молодой камыш, а в половине этого месяца вскрылись озера, и многие перелетные птицы, зимовавшие в окрестностях Нии, начали собираться в стаи и отлетать на север

[111].

Во второй половине марта ветры стали стихать, изредка перепадали маленькие дожди, термометр Цельсия около 3 часов пополудни часто поднимался выше 20°, и в последних числах этого месяца все фруктовые деревья уже цвели. Туземцы уверяли, что весна 1890 г. запоздала недели на 2. В горах же Куньлуня зимой и в особенности ранней весной того года выпало много снега, и поэтому жители Нии ожидали высокой воды в речке и обильного урожая.

С наступлением теплого времени в котловине, в горах Куньлуня продолжались еще холода и свирепствовали сильные снежные бури, так что путешествие в Тибет ранней весной было совершенно невозможно. Поэтому я решил воспользоваться оставшимся свободным временем для совершения экскурсий в неисследованные еще местности окрестной страны. Первым отправился на экскурсию геолог экспедиции К. И. Богданович. С 1 февраля по 10 марта он успел проехать вдоль северного подножья Куньлуня между реками Керия-дарья и Юрункаш, проникая местами по долинам и ущельям внутрь хребта, и ознакомиться с геологическим строением его на этом протяжении, а также исследовать обособленный кряж Тэкелик-таг.

Другой мой сотрудник, В. И. Роборовский, с 18 февраля по 6 апреля совершил экскурсию на северо-восток. Из Нии он прошел по северной, или, по-туземному, нижней, дороге в Черчен. Оттуда он направился к верховьям реки Чер-чен-дарья и, дойдя до того места, где она, под названием Улук-су, прорывает окраинный хребет, продолжал путь к се-веро-востоку и достиг плоского перевала Гульджа-даван, ведущего на Тибетское нагорье. С этого перевала он повернул назад, спустился вниз по Черчен-дарье до выхода ее из гор и направился в селение Ачан. Из него Роборовский снова перешел на Черчен-дарью и следовал по ней до Черчена, откуда по старой дороге возвратился в Нию

^{158}.

10 марта к нам в Нию прибыл известный путешественник Б. Л. Громбчевский со своим сотрудником Конрадом и несколькими казаками, спустившийся в конце февраля в Хотан с верховьев реки Каракаш ^{159}

. Свидание с соотечественником, приехавшим вместе с Богдановичем, в далекой стране было для нас поистине радостным событием. К сожалению, 15-го числа того же месяца мы должны были проститься с Громбчевским, торопившимся с отъездом в Полу, откуда он намеревался проникнуть в область Тибетского нагорья, лежащую между верховьями рек Керия-дарья и Юрункаш.

В конце марта я тоже совершил экскурсию к мазару имама Джафара-Садыка, находящемуся в 100 верстах к северу от Нии, в пустыне Такла-Макан. Мне хотелось несколько ознакомиться с природой этой мертвой земли и кстати определить географическое положение названного мазара, представляющего один из важных пунктов страны.

Б. Л. Громбчевский