Путешествия в разных измерениях

Не повезло моему родному Киеву. Просто диву даешься, как могло случиться, что такой колоритный, своеобразный город не имеет своего «певца». А Киев ведь сам просится на полотно. Где вы найдете такие горы, такие вьющиеся вверх и вниз улички, такие днепровские откосы, такие дали, такое разнообразие крыш, тонущих в зелени. Мы, правда, помним Киев Лукомского, но это Киев церквей и золотых куполов, Киев далекого прошлого… А сегодняшний?

Но вернемся все же к Парижу. Выйдем-ка мы с вами из отеля («Бонжур, мсье, — скажет нам любезный портье, — вам пока еще ничего нету»), купим в киоске свежие номера газет и, свернув направо, зайдем перекусить в находящийся у входа в отель небольшой бар. Шурша газетами, выпьем чашечку-другую кофе с хрустящими булочками, здесь они называются «круасанами», и, взяв на дорогу пачку «Голуаз» — самые дешевые, крепкие, но не вызывающие кашля сигареты, — отправимся в путь.

Куда же пойти? Пожалуй, лучше всего совершить мой любимый утренний разминочный маршрут по плану Парижа. Тогда давайте свернем налево и нырнем под арки Лувра. В этом крыле Лувр не музей, а министерство финансов. Филиал министерства, какие-то его канцелярии, до последнего времени находился еще и в левом крыле, выходящем на набережную, в так называемом Павильон' де Флор. Но сейчас это уже музей: как раз в день нашего приезда длительная борьба между музеем и министерством закончилась победой искусства.

Между прочим, как-то из окна моего номера — а оно выходит на маленькую квадратную площадь, плас дю Пале-Рояль, всю заставленную машинами, — я видел демонстрацию инвалидов и участников войны. Окруженные полицией, с плакатами в руках, тысячи людей прошли по авеню де л' Опера и довольно долго простояли у министерства финансов — делегаты добивались приема у министра. Требовали они увеличения пенсий. Министр делегатов не принял. Полицейские, потоптавшиеся рядом на улице Риволи, сели в свои машины и уехали. По авеню де л' Опера опять открылось движение. Море голов и плакатов, заполнившее маленькую площадь, постепенно стало растекаться по окрестным улицам.

Но сейчас, утром, и на площади, и на улицах Сент-Оноре и Риволи тихо, даже машин еще мало. Потом их появится несметное количество. Через Риволи не так-то легко будет пройти, а между четырьмя и семью Париж превращается в сплошной автомобильный затор, и, если ты торопишься, надо идти пешком или спускаться в метро. От плас де ла Конкорд (площади Согласия) до Лувра минут двадцать ходьбы, на машине в эти часы вы промучаетесь не меньше сорока минут. Проблема транспорта в Париже почти неразрешима — миллион, если не больше, автомобилей. Проблема стоянок и гаражей тоже невероятно сложна — машины вереницами стоят вдоль тротуаров, найти место для стоянки совсем не просто.

Но сейчас мы совершенно спокойно проходим под арками Лувра и попадаем в объятия двух его длиннющих крыльев, на площадь Карусель. В центре ее Триумфальная арка, воздвигнутая в честь наполеоновских побед 1805 года, за ней кроны Тюильрийского парка, а еще дальше — Елисейские поля, но сейчас их не видно: мешает парк.

Когда-то на месте Лувра был замок, заложенный еще Филиппом-Августом, с круглыми башнями, подъемными мостиками, высоким донжоном посредине. Теперь от замка не осталось ни следа, — мы знаем, как он выглядел, только благодаря «Блаженным часам герцога де Берри», — и на месте замка гигантское здание музея, в прошлом — королевского дворца.

В него мы не зайдем, он еще закрыт. Взглянем только налево, в сторону Кур Карэ — Квадратного двора. Вот у того подъезда, у Башни Часов, юный Д'Артаньян был вызван на дуэль Атосом, Портосом и Арамисом, а несколько позже люди кардинала в черных камзолах пытались помешать ему передать королеве алмазные подвески, подаренные ею герцогу Бекингэмскому. Но Д'Артаньян проскочил вот в ту дверь, видите — слева, и Ришелье был одурачен, а Д'Артаньян упал в объятия Констанции Бонасье…

Какие люди! Какие чувства!

— Защищайся, несчастный, — вскричал Атос и обнажил шпагу. Клинки скрестились.

(Да, при кардинале Ришелье дуэли были запрещены, но мушкетеры нарушили запрет. Мы запрета не нарушаем, а иной раз ох как хочется. Бросил бы перчатку: «Завтра в шесть утра, у Ново-Девичьего. Выбор оружия за вами…»)

…Гвардеец кардинала со стоном упал на траву. Алая струйка, крови появилась на его губах. Атос вытер шпагу и, не взглянув на свою жертву, вскочил на коня. Благородное животное вмиг перенесло его на другой берег Сены к монастырю Гранд-Огюстен, где в таверне «Золотой лилии» давно уже ждали и беспокоились его друзья…

Увы, монастыря сейчас уже нет, сохранилась только набережная Гранд-Огюстен, самая древняя в Париже, а вместо «Золотой лилии» — ресторан «Лаперуз». А на набережной, по которой промчался Атос, — только букинисты. Но сейчас еще рано, их «буат» закрыты на замки. Откроются они не раньше десяти.