Путешествуя с мёртвыми

– Помнишь, что ты говорил им? – Глубокий голос был гибок, как вода, и тверд, как камень. – Ты отдал мне тогда все свои воспоминания, свой разум, свои восторги – помнишь Парвин, твою сестру Парвин?.. И все это еще у меня. – Бей склонился над своим птенцом, колыхнув серебристо-голубоватым облаком шелка, лезвие алебарды парило над голой склоненной шеей евнуха. Слова Мастера были еле слышны. – А как тобой овладел Кизлир-ага – помнишь? Тебе было двенадцать, ты ненавидел его, но твое тело отвечало… – Древком алебарды Бей толкнул евнуха, заставив его распластаться на мраморном полу, и продолжал хрипло шептать, совершая нечто более ужасное, чем насилие: он обнажал память Зардалу, открывая один тайник за другим.

«Это страшная власть», – сказал когда-то Исидро, но только сейчас Эшер осознал, насколько она страшна.

Зардалу тихо и болезненно всхлипывал. Эшер пробрался к лестнице и заторопился вверх по ступеням. Оглянувшись, он увидел в освещенном лампой арочном проходе, как Хабиб со своим одноглазым дружком Харалпосом изображают любовную сцену с трупом старухи на потеху визжащим Пелагее и Байкус.

Но хриплый шепот Мастера вампиров заглушал все остальные звуки, он гнался за Эшером по пятам.

Глава 18

Ей опять снился старый сераль, блуждания по его тесным темным комнатам с гроссбухом в одной руке и фонарем в другой. Одна из комнат была забита льдом, и в одной из глыб, как муха в янтаре, был заключен Джейми.

Почему-то это не казалось ни смешным, ни абсурдным. Глаза его были открыты, подобно глазам тех трупов, что привозили для вскрытия с фабрики, и Лидия ясно видела кровь на шее и на воротнике рубашки. Лед вспыхнул голубым алмазом, когда она подняла фонарь, и глаза Джейми, казалось, ожили, но Лидия знала, что он мертв. Сердце ее сжалось при мысли, что теперь она поедет домой одна.

Это была ее вина. Она оказалась недостаточно умной, недостаточно смелой, недостаточно быстрой… Лидия раскрыла гроссбух на глыбе льда, пытаясь найти имя Джейми, но руки тряслись от холода и ничего невозможно было прочесть. «Он не мог умереть», – в отчаянии подумала она. Он вморожен в лед, но лед сохранит его живым…

Лидия проснулась, задыхаясь, с похолодевшими руками и ногами, и услышала, как в соседней комнате Маргарет сказала:

– Вы же нигде ничего не нашли, но она настояла на том, чтобы ехать на кладбище! Как будто она знает больше, чем вы! Она думает, что знает все, только потому, что у нее ученая степень. Меня бросает в дрожь при мысли, что она вскрывает трупы! И она даже не остановилась, когда я вывихнула лодыжку…

Голос у Маргарет был возмущенный, но сквозила в нем некая нервозность. Мгновение спустя зазвучал холодный голос Исидро:

– Ну, она беспокоилась о своем муже и поэтому не слишком заботилась о вас, Маргарита. Вы не помните, что это было за кладбище? Мне не хотелось бы будить ее…

– Мм… Не обратила внимания… Мы отправились туда в экипаже князя Разумовского, а перед этим были в этой грязной мечети, где она говорила с каким-то ужасным стариком. Но в любом случае! Если вы ничего не обнаружили…

Лидия выудила из-под подушки свои очки, оправила волосы и, накинув на плечи шаль, выбралась из спальни, плохо представляя, который нынче час.

Исидро тут же встал, поклонился:

– Сударыня…

Комната благоухала барашком и луком. На столе стояли пустое блюдо и столовый прибор. Крошки на противоположной стороне стола говорили о том, что Маргарет уже отужинала.

Исидро указал на прибор. Лидия покачала головой:

– Благодарю вас, чуть позже…

– Немного вина?

Стакан заметно дрожал у него в руке. Заметив это, Маргарет забрала стакан и сама наполнила его вином – темно-красным, как кровь, в свете лампы. Исидро вынул из стоящей на столе корзинки салфетку и отломил кусок хлеба.

– Лучше обмакните в вино, – предложил он. – Путешествующих в одиночку уличных женщин я еще могу вынести, но пьяных уличных женщин – никогда.

Лидия ответила невеселой усмешкой.

Он присел на край стола.

– Маргарита поведала мне о ваших сегодняшних приключениях…

Лидия рассказала ему о визите в Голубую мечеть, о гробнице Аль-Байада и о найденной там заколке для галстука.

– Я испытала сильнейшее ощущение, прислушиваясь к этому камню, – сказала она. – Вы говорили, что днем вампиры не могут бодрствовать, но… Мог он меня услышать, увидеть – во сне? Вампиры вообще видят сны?