Путеводитель по классике. Продленка для взрослых

Перед нами не живой индивидуальный характер, а олицетворение социальной роли: Алена Дмитриевна – представительница семейно-родового уклада, который вскоре будет разрушен опричниной. Не случайно она – единственная из ключевых персонажей – не упомянута в развернутом названии поэмы («Песня про царя Ивана Васильевича, молодого опричника и удалого купца Калашникова»); ее роль в сюжете такая же подчиненная, как роль женщины в патриархальном обществе. И портрет ее предельно условен, составлен из общих мест. Описание внешности Алены Дмитриевны «передоверено» отрицательному герою, опричнику Кирибеевичу, но точно такими же клишированными словами могли описать ее и муж, и царь, и любой из братьев купца Калашникова:

На святой Руси, нашей матушке,Не найти, не сыскать такой красавицы:Ходит плавно – будто лебедушка,Смотрит сладко – как голубушка,Молвит слово – соловей поет,

Горят щеки ее румяные,Как заря на небе божиим;Косы русые, золотистые,В ленты яркие заплетенные,По плечам бегут, извиваются,С грудью белою цалуются.

Опричник положил глаз на Алену Дмитриевну. Одним из центральных эпизодов лермонтовской поэмы становится его покушение на «честь» молодой жены купца Калашникова. Но что значит покушение на честь? Совсем не то, что может подумать современный читатель; опричник не «соблазнил» купеческую жену, а всего лишь стал прилюдно, на виду у соседей, целовать. Сорвал платок, «полосатую фату», расплел косы. Ни повода, ни тем более согласия она ему на это не давала; как только смогла – вырвалась из объятий опричника и тут же обо всем рассказала мужу.

Испугалась я пуще прежнего;Закружилась моя бедная головушка.И он стал меня цаловать-ласкать,И цалуя всё приговаривал:«Отвечай мне, чего тебе надобно,

Моя милая, драгоценная!Хочешь золота али жемчугу?Хочешь ярких камней аль цветной парчи?Как царицу я наряжу тебя,Станут все тебе завидовать,Лишь не дай мне умереть смертью грешною:

Полюби меня, обними меняХоть единый раз на прощание.»

Мало того, что Алена Дмитриевна вырывается из объятий Кирибеевича и обо всем рассказывает мужу; она не скрывает от «хозяина» даже того, что ее «бедная головушка» закружилася, а окаянные разбойничьи «поцалуи» до сих пор в ней «живым пламенем разливаются». То есть ей и в мысли не приходит, что от мужа можно хоть что-то утаить. Она воплощает в себе все возможные патриархальные добродетели.

Тем не менее оскорбление нанесено. Ведь и косы, и платок, и фата – знаки принадлежности мужу; на глазах соседей символы замужества нарушены, и теперь за женщину должны вступиться либо родственники (которых у Алены Дмитриевны нет, она «сиротинушка»), либо сам муж. Она умоляет Степана Парамоновича о защите и мести, прекрасно сознавая, что на кон поставлена его смерть, а ее, Алену Дмитриевну, может ждать печальная участь вдовы с детьми-сиротами. (Заранее предсказать, что сюжет обернется «царской милостью», невозможно.) И все равно семья Калашниковых не может уклониться от страшного выбора, в противном случае позор навсегда останется на жене, а значит, и на муже.

Патриархальный мир, олицетворением которого в поэме служат Калашниковы, – Алена Дмитриевна, Степан Парамонович и его младшие братья, не стол лучезарен, как может показаться невнимательному читателю. Этот мир по-своему жесток, он слишком зависит от ритуализованного «общего мнения», а «народ», о котором так часто говорится в поэме, таит в себе и доброе, и злое начала. Другое дело, что в патриархальном обществе есть место благородству, бесстрашию, верности – всему, что исчезает в опричнине, для которой есть только одна правда, личная воля царя.

Гусляр (или гусляры) – обобщенный образ повествователя, которому доверен рассказ о событиях и нравственная оценка некоторых персонажей – далеко не всех. Безымянные гусляры («Ай, ребята, пойте – только гусли стройте!/ Ай, ребята, пейте – дело разумейте!») исполняют для царя «песню» о нем самом и его справедливом суде. С одной стороны, они строят свою песню «на старинный лад», то есть близки той патриархальной старине, которую олицетворяет Алена Дмитриевна и защищает купец Калашников, с другой – они услуживают власти («А боярин Матвей Ромодановский/ Нам чарку поднес меду пенного…»), с третьей – все-таки не отделяют себя от «народа христианского», говорят: «по закону нашему христианскому».