Пути и средства

Несмотря на предостережения Дмитрия Владимировича, Виктория прибыла на место встречи первой. Она встала в сторонке, чтобы ее не задевал обильный людской поток – в выходной день москвичи и гости столицы ринулись осуществлять культурные программы. Около метро располагалось множество ларьков и передвижных лотков с книгами, журналами и всевозможными сувенирами. Люди с громкоговорителями оглушали предложениями посетить то ли выставку, то ли продажу. Тимур подошел к ней сбоку, Вика даже не успела заметить, как он вышел из метро. Или он приехал на машине?

– Ты очень красивая, – шепнул он ей на ухо.

– Спасибо, – покраснела девушка, – а ты выглядишь немного измученным. И у тебя глаза покраснели.

– Всю ночь не спал, – признался он, – думал.

Они двинулись в сторону ВДНХ. Разговаривать было неудобно. Из-за толпы, которая текла в том же направлении, им постоянно приходилось разделяться, чтобы двигаться быстрее. Спустя минут десять они вошли в парк через монументальную арку главных ворот и сразу свернули с центральной дороги в сторону колеса обозрения в поисках тихого местечка. Свободная лавочка нашлась в тени деревьев, и Вика с Тимуром поспешили занять ее, опередив в этом двух девочек школьного возраста, которые с недоумением смотрели, как взрослые мужчина и женщина, смеясь, бегут к свободной лавке и с размаху плюхаются на нее.

– Вика, – тихо сказал Тимур, наконец получивший возможность смотреть на нее, не отвлекаясь на постоянно толкающихся прохожих, – мне кажется, что Леонид не брал нашу монету.

– Но я же слышала разговор!

– А может он действительно нашел эту сумму в другом месте. Всякое бывает.

– Да-а-а?! – скептически протянула Вика. – Это вообще-то не три копейки, речь идет о нескольких миллионах! Тимур, пойми меня, я знаю Гаврилыча совсем не долго, но это и не обязательно. Все факты говорят о том, что это он. А проверить наши подозрения мы не можем.

– И все же я хочу попробовать, – вздохнул Тимур, ковыряя ботинком землю. – И, похоже, я знаю как.

– Знаешь? Так почему же…

– Потому что я боюсь! – взорвался он. – Это стыдно? Да ну и пусть. Я боюсь, что на самом деле это Платонов! Хрен с ней с монетой, ее потерю можно пережить. Зато девочка поправится. Она должна получить шанс прожить жизнь. Понять, что такое любовь, дружба, предательство, усталость, страх, разочарование, счастье, ненависть. Она достойна все это пережить! – он резко замолчал и вскочил на ноги.

Вика не говорила ни слова, и Тимур продолжил:

– Но убийство все меняет, – он немного успокоился и сел на лавку.

– Покушение на убийство, – поправила Вика.

– Это неважно. Если человек решился на такое, это уже поступок. О том, какое наказание будет за убийство или покушение на него, пусть рассуждает следователь. Но этого человека я считаю своим другом, мы знакомы с ним уже черт знает сколько лет. Вика, пойми, мне надо знать. Просто чтобы спокойно жить дальше.

Она начала понимать, зачем Тимур позвал ее. Да, он смирился с утратой монеты и готов пожертвовать своей карьерой ради Серафимы. Потому что все это – работа, деньги, ничто по сравнению с жизнью, которую может прожить маленькая девочка. Это смело и самоотверженно с его стороны. Но ему страшно и нужна поддержка. Нужно, чтобы кто-то сказал, что он все делает правильно.

– Надо сначала поговорить с Надеждой, – сказал Тимур, – но не по телефону, лично. А потом уже можно будет говорить с Леней.

– Я поеду с тобой, – проговорила Вика. – Надо, наверное, позвонить и предупредить?

– Спасибо тебе, – он с облегчением взялся за телефонную трубку и стал договариваться о встрече.

– Поехали, – сказал Тимур, нажав на кнопку отбоя. – Надежда сейчас в больнице, но согласилась встретиться с нами. Сейчас посмотрю, как туда ехать.

– Она сейчас там, где дочка лежит?

– Да. В главной детской, ты знаешь, где она находится?

– Где-то на кольцевой, я знаю, что там огромный комплекс, и надо точно знать, куда идти.

– Так, тут и правда не одно здание, а станция метро Серпуховская или Октябрьская, – сказал Тимур, разглядывая карту на телефоне. – Нам удобно до Октябрьской ехать, как раз без пересадок. Надежда сказала, чтобы мы позвонили, когда выйдем из метро.