Пути непроглядные

Рольван поднял голову – на чернеющем небе мелкой крупой высыпали звезды.

– Скоро взойдет луна и придет Каллах… – он со вздохом поправился: – Я надеюсь, что придет. Нам все равно придется вернуться туда.

– Позже, – сказал Гвейр.

Рольван вздрогнул и поспешил согласиться:

– Позже.

Они поднялись на вершину в темноте, с осторожностью, которая возмутила бы их самих, не знай они, что незнакомец, так до сих пор и не сказавший им ни слова, пускает из собственных ладоней молнии, которые сжигают людей заживо. Черное небо было покрыто звездной россыпью, над холмом поднималась серебристо-белая луна. Сегодняшняя ночь принадлежала ей вся, казалось, она торжествует свою власть над этим миром, обозревая его до самых дальних закоулков, просвечивая насквозь мысли и чувства его обитателей. Человек – если он был человеком – неподвижно сидел над мертвым зверем. Его одежда блестела в лунном свете, как будто пошитая из драгоценностей.

Остановившись в отдалении, Рольван и Гвейр склонили головы, выражая почтение к чужому горю. Незнакомец оглянулся на них и произнес несколько слов, которых они не поняли. Голос его звучал не враждебно, лишь только устало.

Гвейр поклонился ему.

– Мы не понимаем твоего языка, но сочувствуем твоей утрате, – сказал он. – Если мы можем быть чем-нибудь тебе полезны, прошу, располагай нами.

Рольван про себя понадеялся, что скорбящий незнакомец не поймет эти слова буквально и не попросит их вырыть яму, чтобы схоронить зверя, но, разумеется, смолчал, лишь поклонился вслед за Гвейром. Мысленно он взывал к Каллаху, умоляя его прийти скорее. Когда меж стоячих камней наконец обрисовался и запылал огненный контур Врат, Рольван готов был кинуться обнимать появившегося из них бога.

Каллах едва заметил их с Гвейром, когда они обрадованно поспешили ему навстречу. Коротко кивнул и направился к незнакомцу, что при его появлении медленно поднялся с колен. Призрачный пес Гарм следовал за богом по пятам. Гвейр при виде его вздохнул и испугом и восхищением и попятился назад.

Отсветы пылающих Врат окрашивали красным белый снег и шкуру мертвого зверя, придавали неестественный румянец лицам, отражались от щита и оружия Каллаха. Приблизившись, он с видом самого искреннего огорчения снял с головы шлем и, держа его в одной руке, другую положил на плечо незнакомцу. Сказал что-то, покачал головой, выслушав короткий ответ. Сделалось ясно, что эти двое хорошо знают друг друга. Рольван уже не сомневался, что оба они были богами и что дивный полузверь-полуптица был таким же сверхъестественным другом незнакомца в блестящей одежде, каким Гарм был для Каллаха.

Им, поглощенным своей скорбью, не было никакого дела до людей, едва ли они вообще помнили о двух смертных, притихших в отдалении. Тот, что носил блестящий костюм, произнес несколько слов, Каллах ответил. Затем оба воздели руки и из их ладоней полился жидкий белый огонь, заливший все вокруг нестерпимо-ярким светом и мгновенно воспламенивший мертвое тело. Костер взметнулся буквально до небес. Налетевший неведомо откуда ветер растрепал его, завертел десятками огненных смерчей. Рев пламени был, как голос бури. Рольван и Гвейр отступили прочь от жара и искр, боги же как будто не замечали их. Пламя плясало вокруг их тел, не причиняя вреда. Светлые, заплетенные в косу волосы Каллаха словно налились огненным соком; от коротких черных волос незнакомца летели искры. Искры летели с его поднятых к небу рук, слезы на его щеках казались каплями огня. Он широко раскрывал рот, словно кричал или пел скорбную песню, но за ревом огня не было слышно ни слова. Грозовое напряжение в воздухе было так сильно, что Рольван убежал бы, будь он один.

Потом пламя опало и угасло. Снег растаял до земли, но черного выжженного пятна, какое остается обычно после костра, не было. Уже ничему не удивляясь, Рольван увидел быстро поднимающееся над кучкой пепла зеленые ростки.

Бог в блестящем костюме аккуратно собрал пепел и развеял его по ветру. Каллах тем временем наконец вспомнил, зачем он сюда пришел. Подойдя ближе, он тепло приветствовал Рольвана и Гвейра, который склонился перед ним в глубоком поклоне.

– Наша встреча омрачена несчастием, но я рад, что вы оба здесь. Ты выдержал испытание, человек Рольван. В последние дни взоры многих в Лунасгарде были прикованы к этому миру и ставки росли с каждым днем.

Рольван коротко вздохнул и прикусил губу. Боги видели все – как он сидел в яме, как замерзал в ледяной воде, как убегал от людоедов. Они наблюдали и делали ставки. Он сухо улыбнулся:

– Я надеюсь, ты ставил на меня?

– Я был заинтересован в твоей победе, – любезно отозвался Каллах. – Теперь ее никто не оспорит. Нам пора возвращаться, если здесь вас ничего не держит.

– Ничего, – с облегчением сказал Рольван, и Гвейр кивком подтвердил его слова.