Пути развития химии. Том 1. От первобытных времен до промышленной революции

Несколько особняком стоят труды их современника, о котором и до настоящего времени неизвестно ничего, даже имени. До начала XX в. считалось, что автором этих трудов был Джабир (Гебер). Однако благодаря исследованиям М. Бертло (1827-1907), Э. Холмъярда и П. Крауса установлено, что эти труды, подписанные именем Гебера, появились примерно в 1300 г., т.е. намного позже, чем другие сочинения, приписываемые школе Джабира ибн Хайана. Речь идет о пяти трактатах XIV в.: "Итог совершенства магистерия", "О поисках совершенства", "О поисках истины", "Книга форнака" ["Liber fornacum"], "Завещание Гебера". Для алхимиков эти сочинения были особенно ценны. В них впервые описывались свойства важнейших неорганических кислот. Благодаря этим соединениям стало возможным по-новому осуществлять трансмутации: легче добывать благородные металлы из руды, чем "проводить превращения" металлов из неблагородных в благородные.

Работы псевдо-Джабира ознаменовали начало эпохи наивысшего развития алхимии. Но потребовалось еще больше — ста лет, прежде чем алхимия получила в Европе широкое распространение, несмотря на появление в это время "иатрохимии" (благодаря трудам Парацельса), грозные папские буллы и осуждение алхимии со стороны таких выдающихся творцов культуры и науки Возрождения, как Данте, Петрарка, Себастьян Брант, Агрикола, Юнгиус, Бойль.

Новые представления

В статье "Новые возможности рассмотрения алхимии" Йост Вейер обращается к исследованиям А. Гопкинса, К. Юнга и М. Элиада [28, с. 177 и ел.; 99, с. 11 и сл.]. Гопкинс разделяет "историю трансмутаций" на три стадии. Уже на первой, самой ранней стадии "примитивных методов" алхимики пытались создать сплавы, внешне напоминающие золото и серебро, или покрытия для неблагородных металлов, делающие их похожими на благородные [29]. Это подтверждается содержанием Лейденского и Стокгольмского папирусов, где приводятся "рецептуры" проведения таких трансмутаций. Подобные рецепты представляли собой основу алхимической методологии, согласно которой предписывалось начальное смешивание свинца, цинка, меди и железа. Из этих элементов алхимики пытались получить "основную субстанцию" для трансмутаций, а из нее — золото и серебро. Смешивание различных металлов на первой стадии изучения трансмутации называлось "почернением", так как поверхность сплава темнела из-за образования слоя оксидов. В трудах, приписываемых Марии Коптской, соединение черного цвета, получаемое при сплавлении свинца с медью, сравнивалось с "дымообразной серой". Подобное вещество считалось одним из видов "основной субстанции" для трансмутаций. На второй стадии проведения трансмутации алхимики добивались "побеления металлов". Они добавляли к сплавам, нагретым до жидкого состояния, небольшие количества серебра, затем давали сплавам остыть и покрывали их слоем ртути или расплавленного олова. Соединения металлов в результате приобретали серебряную окраску. Наконец, на третьей стадии проведения трансмутации алхимики пытались придать различным сплавам цвет золота. Для этого к расплаву добавляли немного золота, расплав охлаждали и на твердую поверхность наносили серу или "серную воду". Продукты подобных превращений считались более ценными, чем само золото. При этом алхимики старались получить "золото" с коралловым, фиолетовым или даже пурпурным оттенком. По мнению Гопкинса, "алхимикам удавалось получать разновидности бронзы, имеющие красивую фиолетовую или радужную окраску благодаря тому, что к некоторым сплавам они добавляли немного золота, а затем помещали эти сплавы в растворы, содержащие сульфиды" [28, с. 177].

Прославление 'философского камня' в алхимических трактатах

К. Юнг оценивал деятельность алхимиков с позиций психологии. Он считал, что некоторые цели, которых алхимики добивались в своем искусстве, являются "проекциями" бессознательных душевных движений на практическую деятельность. Юнг пытался связать воззрения алхимиков со стремлением средневекового человека к "очищению" и "спасению души". Например, "почернение" металлов могло восприниматься алхимиками как образ гибели души, потери ею светлых, "вечных" качеств [28, с. 178 и сл.].

М. Элиад считал, что на психологии алхимиков отражались мифологические и ритуальные представления о связи кузнеца, рудокопа или иного ремесленника с продуктами его труда, как, например "распаханное поле это участок не просто земли, но матери-земли..." [28, с. 181]. Мнение Элиада подтверждается представлениями алхимиков о "лоне земли", "свадьбе металлов", "росте руды", "мужском" и "женском" началах (т. е. о "сере" и "ртути"). "Литейщик, кузнец и алхимик работали с материалами, которые они считали одушевленными. Их кропотливый труд был направлен на то, чтобы создать условия для трансмутаций, где реализовались бы определенные возможности "живого" развития веществ" [28, с. 181].