Пути следования: Российские школьники о миграциях, эвакуациях и депортациях ХХ века

Война – злая мачеха

В нашем селе осталась в живых только одна жительница, которая была угнана фашистами в Германию в 1942 году. Это Мария Ермолаевна Лашина (Подставкина), 1923 года рождения. Я решила записать ее воспоминания. В начале нашей беседы я попросила, чтобы Мария Ермолаевна послушала мой рассказ о Марии Ивановне Кудрявцевой и добавила что-нибудь свое. Она внимательно меня выслушала и сказала, что все правильно я написала. «Может быть, в наших воспоминаниях будут неточности – ведь мы-то были неграмотные и мал о чего понимали, даже плохо запомнили названия городов, где работали». Помнит Мария Ермолаевна, что у каждого был номер. Она и сейчас, в таком почтенном возрасте, называет его по-немецки – «таузенд фюнф унд фюнфциг» (1055). Помнит и некоторые номера своих подруг: у Лукерьи Петровны Башкатовой– 1005, у Анастасии Сергеевны Трухачевой—1666, у Натальи Ивановны Кудрявцевой —1930. Мне пришлось спросить Марию Ермолаевну: «А вы не в одном Порц-Урбахе работали?» Мария Ермолаевна ответила, что вместе с заводом «Аэросталь» их перебрасывали в Польшу. Затем снова повезли в Германию, в город Кенигсвинтер. А в 1945 году даже пришлось работать под землей, потому что участились авианалеты и обстрелы. Из бараков рабочих приводили в лес, они спускались под землю, где на много километров под землей было установлено оборудование, и они там работали. В это время они уже понимали, что войне скоро должен быть конец. А до этого ничего не знали о своей стране, о родных и близких. Тоска по родине, по родным и близким – это было самым невыносимым, особенно в первый год. Уже ни о чем не могли думать, только о еде. Вспоминает Мария Ермолаевна и о том, что никуда им не разрешалось выходить из-за ограждения, только иногда выпускали в поле, на окраину Порц-Урбаха. Если поблизости не было немцев, то забегали на поле, быстро срывали колоски пшеницы и запихивали в рот, жевали вместе с шелухой, лишь бы хоть что-нибудь проглотить. Заходили в сад, просили у немецких «фрау» яблок и груш, но им не давали, говорили, что все для фронта.

Что помнит Мария Ермолаевна о пребывании в Польше? «Когда работали на территории Польши, то и появилась надежда на освобождение», – ответила она.

В Польше им разрешались прогулки по городу. И вот Мария Ермолаевна и несколько девушек из нашего села шли по улице польского города (они всегда и везде старались быть вместе). К ним подошел мужчина и сказал, чтобы они бежали к мосту, там их ждут партизаны. Сломя голову они помчались в ту сторону, куда показал мужчина. И правда, под мостом стояло несколько вооруженных автоматами человек. Они дали девушкам хлеба и сказали, чтобы советские рабочие, когда будут выходить в город, приходили под мост. Здесь всегда будет лежать хлеб. Когда вернулись в бараки, девушки рассказали своим о хлебе. И действительно, польские партизаны подкармливали их хлебом. Если кто-то выходил в город, то возвращался всегда с хлебом. При помощи польских партизан им удалось послать письмо своим родным – одно-единственное за три года каторги. И это письмо пришло в село. Адресовано оно было на сельский совет. Родные узнали о них, что они живы. И, вообще, многие рассказывали о помощи иностранцев нашим советским людям там, на фашистской каторге.

И среди немцев были такие, которые жалели рабочих. Работал в их цеху мастером немец Вилли. Он не раз рабочим приносил куски хлеба. Оглянется по сторонам, если никто не видит из охраны, то незаметно положит на край станка этот хлеб. «Как мы были ему за это благодарны!» – говорит моя собеседница и плачет.

На мой вопрос об освобождении Мария Ермолаевна рассказала следующее: «День нашего освобождения —15 марта 1945 года. Нас обнаружили американские солдаты в пещере, недалеко от подземного завода, где мы в последнее время работали. С ними был поляк. Он по-польски сказал, чтобы мы выходили. Польский язык мы понимали. Наев первую очередь накормили, потому что мы прятались в этой пещере без воды и еды несколько дней. Затем нас снова поселили в наши бараки, а потом почти полгода мы жили в американском лагере, ждали, когда нас заберут русские на Родину. И домой мы приехали только 15 октября 1945 года.