Коснемся темы арестов. Интересно, за что же людей там сажали? Например, был арестован за растрату «госимущества», человек, который выписал лес на строительство дома Марии Федоровны. Сидел и муж Марии, который украл полмешка сахара. Алексей Дятлев, вернувшийся с фронта без ноги, сидел за растрату (растрата, возможно, и была, но не такая, чтобы получить за это несколько лет лагерей). Прадед Насти якобы не уплачивал налоги (со слов соседей) – его увезли без разбирательств, прапрадед якобы совершил «поджог». Подобными «злостными преступниками» и были наполнены лагеря и тюрьмы. Почему государство было столь беспощадно к ним? Ведь некоторые из них, такие как Дятлев, инвалид войны, без ноги, не представляли интереса как рабочая сила. Но… «вор должен сидеть в тюрьме». Вот только многие из них становились «ворами», чтобы выжить, другие попадали по недоразумению и даже, как видим в случае с человеком, который выписал лес на строительство веранды, за свою доброту (пожалел вдову, мать пятерых детей). И нельзя сказать, что жителям глубинки подобные действия со стороны государства казались справедливыми, нет. Но они старались забиться в свой уголок и молча переносить несправедливости и лишения.
Возможно, такое отношение к власти – это их стратегия самосохранения. И видимо, гораздо легче было жить, не осознавая в полной мере происходящего за границами села, деревни, разъезда. Это тоже можно назвать стратегией выживания. Но, не возмущаясь несправедливостью, принимая происходящее как некую данность, не оценивая его, люди замыкались в очень ограниченное пространство, обрекали себя на полную покорность.
В глубинке привыкли отчужденно переносить политические невзгоды, стараясь попросту не вникать в происходящее.
Политика осталась вне жизни Марии Федоровны, она давила извне, задавала направление в жизни, но странным образом не касалась ее внутреннего содержания.