Пути судьбы

— Отведу, раз уж обещала… Идти к нему надо ранним утром, еще до восхода. Войдешь во двор и станешь ждать, а он появится на пороге, посмотрит на тебя и скажет, когда прийти для гадания… или прогонит прочь. Ох, мне что-то не по себе! Может, передумаешь, ты еще так молода, горе твое когда-нибудь смягчится… А вдруг он и тебя тоже забросит куда-нибудь в горы, как проезжего купца прошлым летом? — Хозяйка снова потянулась к кувшинчику.

— Ну нет, если я что-то решила, то так оно и будет! — Значит, завтра утром? — И Соня, окончательно придя в себя, продвинула к себе плошку с остывшим мясом, принялась есть, продолжая внимательно слушать неторопливую речь Фирены:

— …С кого-то Адзир-Кам требует большие деньги, а с кого-то ничего не берет. Зато велит принести что-нибудь совсем несуразное — или красный камень с берега ручья или кривую ветку, похожую на рога оленя, или ящерку зеленую… Тьфу! — Хозяйка, выпив еще кубок, совсем разрумянилась и стала говорливей. — А что же ты сладости-то мои не попробуешь? Забудь до завтра свои печали, поешь, а я налью тебе еще из этого кувшина!

Снизу, из харчевни, послышался звон посуды, визг, и пронзительный мальчишеский голос закричал:

— Фирена! Фирена, иди скорей сюда! К нам опять толстый Орлу к ввалился! А-а-а! Отпусти мое ухо!

— Ах ты, напасть, надо бежать, а то опять этот негодяй всю посуду перебьет! — Фирена вскочила и бросилась из комнаты. На пороге она обернулась и ласково посмотрела на девушку:

— Ложись-ка спать, не мучай себя напрасными думами! Мне кажется, все будет хорошо… Завтра я рано утром тебя разбужу! — И она выскользнула за дверь. Вскоре внизу послышался ее сердитый голос:

— Это что еще такое! Приходишь сюда без единой монетки и устраиваешь разгром! Я еще в прошлый раз обещала тебя проучить, негодяй! Ну, теперь держись! Эй, Шори, Рамад! Быстро сюда, связать его и посадить в погреб! Поутру оттащим его к судье, пусть велит всыпать безобразнику плетей!

Раздался пьяный рев рассерженного Орлука, крики гонявшихся за ним слуг, треск скамей и звон разбитой посуды.

Соня с легкой улыбкой прислушивалась к переполоху в харчевне, с удовольствием лакомясь засахаренными ягодами. Да, здесь, у Фирены не скучно!

Было еще совсем темно, когда что-то словно мягко толкнуло ее в самое сердце. Сон мгновенно слетел, и девушка села на ложе. Все, рассказанное Фиреной, мгновенно ожило в памяти, и Соня вскочила, откинув покрывало. Открыв окно, она выглянула в сад. Свежий запах раннего утра был, как глоток вина, или скорее как прохладный напиток из душистых ягод. Девушка зажгла светильник, сунула в рот вяленую сливу, начиненную орехами, и присела около большой дорожной сумы. Там лежало ее единственное платье и кое-какие безделушки, которыми она дорожила, Когда хозяйка пришла ее будить, Соня, уже одетая, сидела в кресле, доедая сладости. Фирена, переступив порог, удивленно попятилась, потом всплеснула руками и негромко рассмеялась:

— Ну, королева, настоящая королева! Я поначалу даже не признала, подумала, кто ж это? Ну, что, пошли, и пусть помогут тебе боги!

Соня поднялась, задула лампу и, мягко ступая, вышла вслед за хозяйкой. Давно, не припомнить как давно, не надевала она шелкового платья и изящных башмачков с серебряными пряжками, не убирала волосы в замысловатую прическу. Медленно спускаясь по лестнице, девушка чувствовала себя легкой, почти невесомой, словно пушинка, подхваченная ветром…

Глава вторая

Птица крылом задела меня,Дурная примета недоброго дня.Дорога предательски вьется, маня,И листья шуршат под копытом коня…

Утро. Прохладное, свежее. Хункар и Эйдан сражаются на коротких мечах. Отец почти каждый день поднимает их на рассвете и здесь, на утоптанной площадке за конюшнями, учит тому, что должен знать и уметь каждый мужчина. И всякий раз за ними вслед увязывается Рыжая Соня — это давно уже стало для нее привычкой. Вот Хункар, уверенно перекинув меч из правой руки в левую, наскакивает на пыхтящего неповоротливого Эйдана и теснит его к стене конюшни. Отец стоит рядом с Соней и сердито покрикивает, хмуря густые брови:

— Не отступай, не отступай! Перехват отражай немедийским ударом! Ты что, все забыл, бездельник?!

Соня нетерпеливо топчется рядом, одетая так же, как братья, в легкие кожаные Доспехи, с волосами, убранными под маленький боевой шлем. Она с обожанием поглядывает на отца, такого красивого даже в гневе:

— Отец, видишь, Эйдан выдохся, можно, теперь я попробуй?

— Ладно, дочка, иди! Вот увалень, прижался к самой стене и машет мечом без всякого толку! Если бы он бился с настоящим противником, то давно бы валялся в луже крови с распоротым животом… Эх, не тебе, а ему следовало родиться женщиной! Ну, иди, проказница, подразни немного старшего братца!

Келемет свистнул, и братья опустили мечи. Эйдан с облегчением отошел в сторону, шумно отдуваясь. Соня выскочила на середину двора и стала подзадоривать Хункара: