Пути в незнаемое

Теперь главное. Верхний свет погашен, операционный микроскоп на время отодвинут. Захаров встает, в левой руке у него лупа, на голову ему надевают офтальмоскоп, медсестра протягивает почти невидимую полиэтиленовую перчатку. И, постоянно сверяясь со схемой глазного дна, предупредительно перед ним положенной, Захаров метит раствором бриллиантовой зелени место отрыва сетчатки и тотчас вводит в оболочки газ — нерастворимый органический газ с большим молекулярным весом.

…Больного повернули лицом вниз — в таком положении газовый пузырь, всплывая, прижмет сетчатку к сосудистой оболочке глаза.

Но и это не все. Еще этап — криопексия. Сетчатку примораживают с помощью жидкого азота.

На таких операциях бывало всякое — поднималось внутриглазное давление, происходило выпадение стекловидного тела. А глаз вскрыт — в таких случаях «промедление смерти подобно». В тот час никто не помнил этого так ясно, как Захаров. Но лицо у него было довольное. Он проверял, как прилегла сетчатка, все ли в порядке, хорошо ли прижал ее газ. Да, хорошо — сетчатка распрямилась, на ней ни складочки.

Очнулся Павел Иванович в палате. Два дня пролежал на спине. На третий день его подняли. Еще неделю он ходил по отделению с заклеенным глазом. Затем был выписан домой с наказом через десять дней вновь показаться врачам. Через два месяца ему разрешили читать. А спустя еще некоторое время он очутился в отделении лазерной хирургии. Заведующему этим отделением кандидату медицинских наук Александру Дмитриевичу Семенову предстояло заняться его правым глазом.

Еще одна операция, но не совсем обычная. В операционной, где нет ни наркозных аппаратов, ни бестеневых ламп, ни блестящей стали хирургических инструментов. Только столы да традиционные для глазной клиники щелевые лампы. По одну сторону — больной, по другую — хирург. И лазерная установка.

К роговице пациента приставляют контактную линзу, которая не даст отклониться световому лучу аргонового лазера, направленному на сетчатку. Действие луча длится тысячные доли секунды. Курс лечения — примерно из шести сеансов. Количество и сила импульсов рассчитаны на машине, — впрочем, хирурги при необходимости могут обойтись и без нее.

…Прошло еще три месяца. Павел Иванович снова работает, много читает, пишет, ведет литературные семинары. Так что кроме медицинской реабилитации — есть такой термин, означающий «восстановление», — он получил реабилитацию и профессиональную.

Новый комплекс Федорова находится на Бескудниковском бульваре. Построен он на деньги Всероссийского общества слепых. Здание, оборудование — самые совершенные. Операционные блоки много больше тех, что в старом помещении. Увеличена и поликлиника. Она теперь может исследовать в день 750 человек. В клинике предусмотрено и все необходимое для исследовательской работы.

Еще в 1971 году Федоров предложил провести обследование на всех предприятиях ВОСа. За десять лет через руки его помощников прошло около десяти тысяч человек. Было прооперировано почти полторы тысячи больных с различными заболеваниями глаз. Острота зрения: 0,1–0,3 получило 645 человек, а 0,4 и выше — 229 человек. И пусть у других это были лишь десятые доли, даже только сотые — но это было зрение. Передвигаться без посторонней помощи — уже счастье.

…Любу К. привело в это общество несчастье. Уксусная эссенция, попавшая в глаза, превратила жизнь молодой женщины в сплошные мучения. Восемь операций, больница за больницей, переход от надежды к отчаянию. Услышав заключение — «помочь ничем не можем», решила идти в ВОС.

В Обществе слепых ее встретили радушно, помогли устроиться на работу.

И там же она получила направление на консультацию в поликлинику Федорова.

Осмотры, обследование на приборах, и вот хирург Виктор Иванович Глазко обстоятельно разъясняет Любе, какая операция возможна.

Случай нелегкий. Пересадка роговой оболочки эффекта не даст: ткань бельма плотная, проросшая сосудами. Необходимо кератопротезирование, это операция в два этапа.

— Согласны?

— Согласна…

Сначала Любу оперировала Зинаида Ивановна Мороз.

Расслоив бельмо, она сделала разрез от десяти до четырнадцати часов на условном глазном циферблате и в образовавшийся карман вложила опорную часть протеза, чем-то напоминающую рамочку. В середине ее — небольшое отверстие для заглушки (временного вкладыша), которую на второй операции предстояло заменить оптическим цилиндром.

В кабинете Федорова в это время был включен телевизор — профессор наблюдал за ходом операции, время от времени нажимал на клавишу селектора, и в операционной раздавался его голос: «Продлите разрез…», «Попробуйте восстановить переднюю камеру глаза воздухом…» Бывает, что Святославу Николаевичу приходится срываться с места и бежать в операционную. Но сейчас все шло своим чередом.

А потом пришел для Любы знаменательный день второго этапа операции. Виктор Иванович извлек заглушку и ввернул туда оптический цилиндр с Любиными диоптриями.