Путин и здоровье России. Почему вымирает народ

Способно ли современное российское общество мобилизовать психическую энергию для демографического возрождения? Не истощилась ли она за годы застоя, перестройки и реформ? Ответ дает анализ событий 1995–1998 годов. В течение всех четырех лет смертность вдруг стала снижаться на фоне продолжающегося ухудшения благосостояния населения и разрушения системы здравоохранения. Уменьшилась смертность от всех основных заболеваний: сердечно-сосудистых на 12 %, легочных на 29 %, желудочно-кишечных на 14 %, психических на 52 %, мочевыводящей системы на 25 %. На фоне прекращения финансирования санитарно-эпидемиологических программ и увеличения в 1,3 раза бактерионосительства произошло уменьшение инфекционной заболеваемости и смертности. Даже алкогольные психозы и смертельные отравления снизились, несмотря на нарастающее потребление спиртных напитков. Ни одна из известных медицинских теорий не дает интерпретации этой удивительной по благополучию динамике здоровья. В нее даже не поверили. Для объяснения снижения сердечно-сосудистой смертности высказывались предположения, что все тяжелые больные вымерли, и остались одни здоровые.

Несостоятельность такого мнения легко доказывается. Показатели здоровья в 1994 г. не являлись предельно плохими, смертность могла еще вырасти в 1,5–2 раза до уровня 20—30-х годов. Снижение числа умерших наблюдалось не только от неинфекционных, но и инфекционных заболеваний, включая кишечные инфекции, а также алкогольные отравления, несчастные случаи и травмы. После 1998 г. все медико-демографические показатели вновь резко ухудшились.

Ситуация проясняется при подключении к анализу закона духовно-демографической связи. Уменьшение смертности от болезней полностью совпадает с уменьшением преступности, убийств, самоубийств. Такой эффект может иметь две интерпретации. Первая – оптимистичная. Народ преодолел последствия шока 1992–1993 годов и стал сосредоточиваться, накапливая духовную энергию для будущего рывка. Вторая – пессимистичная. Она описана в виде «синдрома концлагеря». Люди, попадающие в невыносимые условия концентрационных лагерей, первоначально реагируют ростом самоубийств, смертности. Позже наступает психическое истощение, апатия, теряется инициатива, падает либидо, иссякает энергия противодействия, снижаются агрессивность и самоубийства. Чтобы определить, какой из двух механизмов действовал в России, следует применить к населению новый сильный раздражитель. Если ответная реакция окажется незначительной, то всему виной «синдром концлагеря», а если бурной, значит, народ сосредоточивается. Таким раздражителем явился августовский финансовый кризис 1998 г. В 1999–2000 гг. общество отреагировало на него резким взлетом агрессивности, самоубийств и смертности. Эта реакция говорит о сохранности у населения «упрямства духа», т. е. необходимых психосоматических резервов для наращивания адаптивного потенциала.

В отношении рождаемости прогностическая ситуация в России пока лучше, чем в Западной Европе. Там низкая детородная активность обусловлена не внешними неблагоприятными обстоятельствами, которых нет (бедность, война, реформы), а внутренними (экзистенциальными). Установка на предпочтение чувственных наслаждений перед духовными, приоритет ценностей индивидуального счастья перед социальным сопереживанием привели к тому, что сила эгоизма оказалась выше потребности иметь детей. В результате рождающийся ребенок предстает для матери не как несравненная ценность, а как конкурент в обладании благами жизни. И здравый смысл подсказывает ей: зачем производить на свет своего конкурента? Устранить такую причину депопуляции путем коррекции устоявшейся системы ценностей чрезвычайно трудно. Иная ситуация у нас, где низкая рождаемость вызвана качественно другими причинами, имеющими внешнее происхождение.

Возможность управления рождаемостью через психо-социальные условия многократно доказана историей. В Германии 30-х годов после прихода Гитлера к власти отмечался выраженный эмоциональный подъем. Одним из его проявлений был взлет рождаемости. Этот эффект имел исключительно немецкое происхождение, поскольку в остальных европейских странах ничего подобного не происходило. Другой яркий пример – североамериканский «бэйби-бум» 50—60-х годов. За последние два десятилетия рождаемость в США снова стала нарастать и, в отличие от Западной Европы и России, увеличилась на 10 %. В СССР резкое увеличение детородной активности наблюдалось неоднократно: в 20, 60 и 80-е годы. Перечисленное опровергает бытующее среди демографов утверждение, будто снижение рождаемости есть обязательное проявление цивилизации, не поддающееся произвольной коррекции.