Путин. Наши ценности

К началу нулевых во всех крупных городах начал формироваться, а к середине этого десятилетия расцвел новый слой «успешных людей». Речь идёт не об «олигархах», а о гораздо более массовом социальном слое наёмных менеджеров с ежемесячным доходом выше среднего. Торговля и финансы, бухгалтерия и аудит, юридические услуги, ну и для самых креативных – дизайн, пиар и консалтинг, то есть практически все виды непроизводственной, но высокооплачиваемой деятельности стали для нового социального слоя питательной средой.

Никакой объединяющей идеологии у него не появилось. От политики он подчёркнуто дистанцировался, но зато в нём проявился целый ряд устойчивых потребительских моделей и вкусовых предпочтений. Единственное, что можно определённо сказать про политические вкусы этих людей, так это то, что новоявленный класс увлечённо включился в старинное противопоставление «западников» и «славянофилов», и надо отметить, что «славянофилы» оказались в меньшинстве.

Приобщившись к высоким стандартам потребления, «новые русские западники» стали всерьёз считать себя гражданами мира, говорить о России «эта страна», а словом «совковый» обозначать нечто отсталое, унылое и «неприличное в хорошем обществе».

Примерно в это же время медиа заговорили о появлении в России среднего класса как о свершившемся факте, хотя правильно было бы констатировать появление нового потребительского слоя. Большая часть «новых офисных» спокойно, обстоятельно и с комфортом обустраивала свой быт и досуг. Но были в этом слое и свои «лишние люди», желчные и рефлексирующие. Чем более дорогим и ритуально-демонстративным становилось их потребление, тем более несчастными и ненужными они себя чувствовали.

Разрыв между идеальной моделью ответственного среднего класса, каким его видел Владимир Путин перед своим первым президентским сроком, и реальным социальным поведением прослойки, сделавшей смыслом своего существования ритуально-демонстративное потребление, стал очевиден к середине нулевых.

Обозначенная выше проблема усугублялась и тем, что тучные нулевые породили не только потребительский слой, дистанцирующийся от любой политики. В больших городах стали проявлять себя те, кого я летом 2010 года назвал «новыми сердитыми».

С докладом об этом новом социально-политическом явлении я выступил на общем заседании политических клубов «Единой России», где отметил существенные отличия протестных выступлений, вызванных монетизацией льгот в 2005 году, и политических акций «Синих ведёрок», защитников Химкинского леса и 31-й статьи Конституции:

«Появился новый тип протеста, который имеет другую социологию. В нем участвуют люди, которым по большому счету от государства ничего не надо в плане материального обеспечения. Это люди из верхних социальных слоёв, молодого возраста, преимущественно горожане, жители крупных городов – их социологи называют „новые сердитые”. Их претензии к власти состоят уже не в том, что она мало или плохо кормит, а в том, как она сама себя ведет. Предметом протеста является коррупция, „феодальные привилегии”, например мигалки. Предметом протеста является несоответствие формальных законов и реально сложившейся практики. То есть это некий запрос на новый облик государства. Этот запрос успешно использует несистемная оппозиция».

На тот момент я назвал этот процесс политизацией среднего класса, хотя возникало всё больше сомнений, что этот слой высокооплачиваемых потребителей стоит так называть: «Пожив личной жизнью – «дом – работа – семья – дача», люди увидели, что этого узкого тесного мирка им для нормального существования недостаточно. Они увидели друг друга, увидели власть, которую раньше не замечали, увидели страну, её образ в мире, то, как к ней относятся другие, и у них возник запрос другого рода. Отсюда – гражданская активность».

Я сравнил это явление с взрослением человека: «Как переход из ребёнка во взрослого всегда проходит через подростковый протест, через бунт против сложившихся устоев, так и здесь переход из состояния «частного лица» в состояние «гражданина» – активного, деятельного, ответственного – проходит через стадию недовольства. Мы разговаривали с людьми на фокус-группах и спрашивали, что их не устраивает, ответ был: «Нас не устраивает всё». Ясно, что эта риторика похожа на риторику 15-летнего подростка».

Разрыв между идеальной моделью ответственного среднего класса, каким его видел Владимир Путин перед своим первым президентским сроком, и реальным социальным поведением прослойки, сделавшей смыслом своего существования ритуально-демонстративное потребление, стал очевиден к середине нулевых.