Пылающая Эмбер

Каждая клеточка моего тела ноет от боли, а часть моего живота пульсирует, подражая сердцебиению. Единственная часть моего тела, которая не болит, — это моё левое плечо. И то только потому, что оно затекло.

Я пытаюсь сесть, чтобы проверить, сидит ли Дэвис на переднем сиденье, но это практически невозможно сделать из-за сцепленных за спиной рук, и я тут же жалею о своём решении. Резкая вспышка нестерпимой боли стреляет у меня в боку, отдавая в плечо и спину. Мои мышцы сводит, я тяжело дышу через нос, скрежещу зубами и набираю полную грудь воздуха.

Дверь возле моей головы со скрипом открывается и надо мной склоняется Дэвис.

— Пора просыпаться. Прибыл твой новый транспорт.

Схватив меня под мышки, он бесцеремонно стаскивает меня с заднего сиденья, не обращая внимания на мои страдания, вызванные его грубостью.

Как только я оказываюсь на своих двоих, он заходит мне за спину, заставляя идти вперёд. Каждый шаг требует неимоверных усилий. Моя рана вопит так, будто кто-то тычет в меня горящим факелом и пытается спалить заживо. Подобно лаве, жар вырывается наружу из раны на боку и растекается по всему моему туловищу. Такое чувство, что я умираю. Если учитывать то количество крови, что покрывает мою одежду и кожу, думаю, так оно и есть.

Я шатаюсь, спотыкаюсь, шиплю и морщусь от боли, когда становится невыносимо. Я не могу дышать. Не могу сделать больше ни шага. Я просто хочу лечь и позволить земле поглотить меня.

Но Дэвис не проявляет ни капли милосердия, продолжая подталкивать меня вперёд.

Вместо того, чтобы сосредоточиться на прокатывающей по моему телу мучительной агонии, я концентрируюсь на единственном, что кажется хотя бы отчасти приятным, это тёплая грязь, которая обволакивает мои ноги. Рана по-прежнему причиняет нестерпимую боль, когда я надавливаю на неё, но жар, так или иначе, заглушает её.

Подняв голову, чтобы посмотреть, куда он меня ведёт, я резко останавливаюсь.

Мой желудок скручивает от тошноты. На ладонях и лбу выступает пот.

Да, я стою посреди пустыни в период аномальной жары, но моя реакция никак не связана с высокой температурой, она имеет прямое отношение к блестящей новенькой «Эскалейд», припаркованной в двадцати футах от меня. Её окна такие затемненные, что я не вижу, кто находится внутри.

Мне не нужно напрягать зрение, чтобы понять, кто сидит внутри автомобиля. Бросающаяся в глаза расточительность и цвет машины выдают его с головой.

Поэтому, когда дверь со стороны водителя открывается, и выходит Уорнер, я едва сдерживаю рвотные позывы, но не удивлена. Он такой же, каким я его помню, — высокий, красивый, физически совершенный во всех отношениях и, конечно же, пугающий, как в тот день, когда я от него сбежала.

На нем бежевый костюм без галстука и белоснежная рубашка. В его дизайнерских очках отражается солнечный свет, пока он не снимает их и не вешает себе за воротник. Убрав, разделявший наши лица барьер, я поражаюсь тому, что вскружило мне голову в первый день нашего с ним знакомства. Светло-голубые глаза, безупречный цвет кожи и точеные черты лица.

Ни один человек в мире не должен обладать такой красотой.

И как по щелчку, я снова вспоминаю, как его поступки изменили нашу историю от зарождающегося романа до поучительной развязки. Вот только невозможно было понять, выживу ли я.

Я пытаюсь развернуться, но Дэвис мне не позволяет. Поэтому я взываю к полицейскому в нем:

— Пожалуйста, не делайте этого. Вы не понимаете, какой он человек. Как только вы уйдете, он причинит мне боль.

Когда Уорнер подходит ближе, уголок его рта ползет вверх и появляются ямочки.

— Вот она, — произносит он воркующим голоском. — Мой маленький феникс, восставший из пепла.

Затем его взгляд пробегает по моим волосам, лицу, одежде и ногам. Улыбка с его лица моментально сходит, и я нахожу в этом особое удовольствие.

— Это её кровь? — Уорнер впивается в Дэвиса свирепым взглядом. — Я же сказал, что не хочу, чтобы она пострадала.

— Она уже была ранена, когда я её нашёл. Правда, она не говорит, кто это сделал, хотя я подозреваю, что это один из «Предвестников Хаоса».

— Почему ты не сказал, когда мы говорили?

Уорнер осматривает меня, задирает мою футболку и кривится. Его лицо перекашивает от отвращения, когда он сначала разглядывает неприятное пулевое ранение, а затем грязь на моих ногах.

— Не трогай меня, — выпаливаю я и отшатываюсь от него. Каждую секунду я борюсь с тем, чтобы не отключиться, потому что понимаю, что сейчас я не могу позволить себе потерять сознание.

— Я ничего не мог с этим поделать. Как бы там ни было, мне придётся потратить весь день на то, чтобы убраться в машине и сжечь все доказательства её пребывания в ней, — Дэвис дёргает меня за сцепленные наручниками запястья. — Ну, так что, сделка в силе или нет?

Уорнер вытаскивает из внутреннего кармана своего пиджака конверт.

— Там всё, как договаривались. Сними с неё наручники.