Пылкие мечты

Конечно, Лайона волновала судьба Гвинет. Пожалуй, только она была ему ближе всех в семье Дуглас, и его привязанность к ней не ослабела даже после смерти Эммы. Но с тех пор как Лайон и Миллисент вернулись в Баронсфорд, у юной наследницы Гринбрей-Холла стало на одного сочувствующего меньше. На взгляд Лайона, Гвинет, несмотря на то что была гораздо моложе своей кузины, проявляла несвойственную ее возрасту рассудительность. По сравнению с Эммой она вела себя намного разумнее. И это было только одно из многих различий между ними.

В течение полугода или около того Лайона тем не менее занимала жизнь Гвинет. Августа Дуглас, к сожалению, не была надежным опекуном, она привыкла жить в свое удовольствие. За Гвинет не было должного присмотра, никто не интересовался молодой девушкой, достигшей брачного возраста, никто не знакомился с теми мужчинами, которые ухаживали за ней.

Однако Лайон не хотел, чтобы эти проблемы слишком одолевали его. У него не было никаких обязательств перед Гвинет. В любом случае граф знал, что у него нет прав встревать в воспитание Гвинет в связи с возникшими напряженными отношениями между ним и Августой после смерти Эммы. Но теперь, вместе с Дэвидом, который, по-видимому, был как-то причастен к делам Гвинет, он был бы счастлив вмешаться.

– Возьми столько людей, сколько сочтешь нужным, – распорядился он, направляясь с Дэвидом к конюшням. Брат хотел начать поиски прямо сейчас, не дожидаясь утра. Уже послали за мистером Кэмпбеллом, разбудили слуг и конюхов, а также оседлали лошадей. Лайон вкратце поведал о поисках Траскотта, о том, что их кузен тоже рыщет по округе.

– Возможно, ваши пути пересекутся.

– Гринбрей-Холл еще не подготовлен для приема гостей. После того как найду Гвинет, я привезу ее в Баронсфорд, если ты не возражаешь? – сказал Дэвид.

– Я даже настаиваю на этом.

Лайон остановился возле ворот конюшни.

– Еще одно, Дэвид. Я хочу, чтобы ты знал – тебе не нужно спрашивать разрешения по каждому поводу. Я счастлив, что ты вернулся, и уверен, что Миллисент тоже будет очень рада. Конечно, наша мать ни за что не упустит повода устроить небольшой скандал, как только обнаружит, что ты был здесь и не повидался с ней, а я позволил тебе уйти.

– Надеюсь, я скоро вернусь.

Лайон согласно кивнул в ответ, продолжая удерживать брата за плечо.

– У моей сдержанности есть свои причины. За свою жизнь я понял одно – нельзя позволять, чтобы между мной и теми, кто мне дорог и кого я люблю, возникало недоверие или подозрение.

Они смотрели друг другу в глаза. Семь лет разницы в возрасте, но они были очень схожи по темпераменту и характеру.

– Я больше не верю в чудеса, – продолжал Лайон. – И я не требую, чтобы ты изменил свои взгляды, или забыл о своих предубеждениях, или хотя бы делал вид, что ничего не случилось. Я даже не прошу о том, чтобы ты считал меня невиновным. Но если меня надо судить, так пусть судят по справедливости. И после того как ты найдешь Гвинет и вернешься сюда, ты не мог бы, ради меня, посмотреть на все эти события непредвзято?

– Конечно, брат, – ответил Дэвид, тоже положив руку на плечо Лайона. – Я так и поступлю.

* * *

Он помог Эмме совершить обряд ее посвящения и сразу перестал быть ей нужен.

Эмма никогда не говорила об этом, но Уолтер все понимал, все чувствовал, все видел. Его терзала боль. После того дня, когда они впервые занимались любовью, она стала вести себя бесстыдно и нагло. Ни один мужчина, в том числе и он, не мог надолго привлечь ее внимание.

Уолтер часто видел, как она скакала верхом с каким-нибудь распутным болваном, вздыхавшим по ней, чтобы затем спрятаться от любопытных глаз в Оленьем парке. На протяжении всего лета и начала осени Эмма выбирала кого хотела из гостей, навещавших поместье ее отца – Гринбрей-Холл. Среди обилия званых обедов и множества гостей возможностей для выбора было вполне достаточно.

Уолтеру хватало одного взгляда на лица этих мужчин, чтобы понять, что именно произошло под ветвистыми деревьями парка или на берегу реки или озера.