Пышка с характером

Ей не хотелось, чтобы он успел предложить что-нибудь банальное: ресторан, ужин. Сидеть друг напротив друга и жевать – не лучшее начало для романтических отношений. Хотелось неба, звезд и свежего ветра. В груди нарастало мучительное щемящее чувство то ли тоски, то ли счастья. Может, и у нее все еще будет. Прижаться бы сейчас к нему и идти, идти… Вдоль ажурных решеток, под шум степенно текущей реки, слушать в сгущающихся сумерках отголоски музыки, крик чаек и ни о чем не думать. Стас взял Марусю под руку, и тихое счастье начало затапливать тело. Он не такой, как все, он чуткий, тактичный, воспитанный.

– Мариночка, буду с вами откровенен.

– Да?

– Я чувствую в вас родственную душу.

– Я тоже. – Ей хотелось быть его эхом, его вздохом, его музой…

– Мне кажется, мы так хорошо понимаем друг друга, мы с вами на одной волне. Мне никогда еще не было так легко и приятно.

– Да…

Может, он сейчас ее поцелует? Сердце заколотилось, перед глазами поплыли радужные круги: мы на одной волне, как одна струна… Маруся представила Стаса в костюме мушкетера. С гитарой. Преклонив колено, он стоял под ее окном…

– Этот вечер нас сблизил, Мариночка! Эта ночь, эти звезды… – Стас смотрел на нее, и его несло. Он сам себе удивлялся. Раньше у него получалось нормально складывать слова только при формулировке диагноза. – Давайте перейдем на «ты», чтобы стать еще ближе.

– Давайте, – покорно прошептала Маруся. Точно, сегодня он обязательно поцелует ее. И она утонет в водовороте его любви.

– Поехали ко мне? Я тебя утром домой отвезу, если не захочешь остаться.

Даже если бы Стас сейчас спихнул ее с набережной в реку, она и то чувствовала бы себя менее ошарашенной. Звезды помутнели, запахло гнилыми водорослями и выхлопными газами. Вот и вся романтика. Он отвезет ее утром домой! Какая наглость. А то, что она захочет остаться на ночь, не обсуждается. Вот уж утром, если она пожелает…

«Ударить его, что ли?» – оскорбленно подумала Маруся.

Стас понял, что поторопился, и попытался оправдаться:

– Марина, мы взрослые люди: у меня работа, у тебя ребенок. На данном этапе мы оба одиноки.

Выступление напоминало ее любимого Евстигнеева из старого фильма: изменять ты мне не будешь, потому что кто на тебя польстится!

– Да с чего ты взял, что я одинока? – возмутилась Маруся. – Да я… Да у меня…

– Конечно, не одинока, у тебя есть сын, я все понимаю.

– При чем здесь сын? Что ты о себе возомнил? Ты что мне предлагаешь?

– Сойтись и посмотреть, вдруг у нас что-нибудь получится.

– Сойти-и-ись! – задохнулась Маруся. – Это теперь так называется? А я не желаю сходиться! Я хочу любить и быть любимой! Нет, ну какая наглость!

– Я ничего такого не сказал, – пожал плечами Стас. – Ну, слово подобрал неверное. Суть от этого не меняется. Ты хочешь, чтобы я заламывал руки и валялся на грязном асфальте, вымаливая поцелуй?

– Да! – с вызовом воскликнула Маруся. – Хочу! Слов красивых хочу, романтики!

– Но я уже поговорил красиво! Мало, что ли? Про ночь сказал, про звезды, про душу. Давай ближе к делу! Не дети же мы, церемонии разводить. Это молодые вон на улице обжимаются, а нам от родителей прятаться не надо. Как что делается, мы тоже знаем. Чего тянуть?

– Какая гадость! – вырвалось у Маруси. – Как ты можешь! Я тебе что – девка уличная?

– Ну почему сразу уличная? Я же тебя не в подъезд зову, а домой. Не умею я красиво говорить, не умею! Я и так норму перевыполнил.

– Понятно, – констатировала Маруся. – Тогда получи устную благодарность за выполнение плана! Не провожай, домой сама доберусь. Не маленькая, как ты изволил заметить.

«Как с бабами тяжело, – устало вздохнул Стас, глядя в быстро удаляющуюся Марусину спину. – Зачем слова? Женщина любит ушами… Что же получается: наплети ей с три короба, и она твоя? А если я не умею? Могу любить, беречь, носить на руках, а красиво рассказать про это не могу, то что? Мне не светит? О, носить на руках…»

– Мариша! – Стас сайгаком поскакал за ней по набережной, догнал и схватил за локоть. – Я еще могу носить тебя на руках, вот!

Если и этого мало, то придется отступить. Он с испугом заметил, что ее щеки покрылись жутковатыми темными полосами.

«Тушь, – дошло до него. – Она плакала. Я идиот!»

Стас схватил ее и прижал к себе с такой силой, что Маруся ойкнула и попыталась вывернуться. Он ослабил хватку, но не сильно, чтобы больше не пришлось за ней гоняться.

– Я боялась, что ты не догонишь, – всхлипнула Маруся и приникла к его груди, с наслаждением пачкая остатками косметики белоснежную рубашку.

Глава 35

Стас переехал к ней. Не потому, что так легче будет уходить. Он знал, что это пристань на всю жизнь. Они решили, что так лучше будет для Макса. Привыкать к новому члену семьи ребенку легче в привычной обстановке. Так объяснил штатный психолог, к которому Стас пошел советоваться по поводу оформления отношений с мальчишкой. Обман Златы, чужой ребенок, которого она носила, оставили в душе Стаса не просто шрам, а глубокую незаживающую рану, убив в зародыше нереализованный отцовский инстинкт. Он не хотел детей и не знал, сумеет ли выдержать присутствие чужого сына.