Раб. Часть 1 и 2

Долго сижу, пишу жалобу Лерке, совмещённую с шифровкой, ещё нескольким друзьям согласно легенде.

Встаю, наконец. Нахожу в шкафу запасные брюки с футболкой, оставленные на случай срочного побега, понадобится — переоденусь. Заказываю продукты в местном автоматизированном магазинчике. Заглядываю к Антеру.

Кажется, спит. Не удерживаюсь от искушения, сажусь на кровать, провожу по волосам. Всё тебе приходится за меня отдуваться, мой хороший. Зачем тебе язык Амадеуса? Действительно хочешь приехать ко мне свободным? Я уже увидела твою внутреннюю свободу, тебе не нужно производить на меня впечатление. Разве что пожелаешь сатисфакции… Ну, тоже имеешь право. Только приезжай.

Прости, родной, ключ пришлось забрать. Хорошо, что они не добрались до твоей комнаты, однако пока разумнее положить его в сейф. Но он всё равно твой. Когда же ты начнёшь мне верить, перестанешь вздрагивать и закрываться при малейшем поводе? Господи, что ты о Климе подумал? Даже не спрашиваешь, значит, точно уверен в своих выводах. Не начинать же мне оправдываться, ещё глупее будет.

Сижу, спит, вроде бы спокойно, без кошмаров.

Возвращаюсь в рубку, пытаюсь разложить кресло. Не слишком-то удобно, залезаю с ногами, как же я устала. Засыпаю.

Антер

И сплю, и не сплю, отдыхаю, но слышу происходящее, на какой-то грани нахожусь. Ощущаю, как Тали садится, зачем-то гладит по голове, как же мне понять тебя?

Нужно, наверное, встать, уступить кровать.

Кажется, разглядывает. Чего ты ждёшь? Пытаешься определить, не попробую ли сбежать?

Уходит. Лежу, кручусь, мысли в голову лезут. Не могу перебороть искушение выяснить, заперла ли. Поднимаюсь, направляюсь к переборке. Отодвигается, надо же. Тали, почему ты так неосторожна, откуда можешь знать, что у меня на уме? Ещё месяц назад только пульт и сдерживал.

Подхожу. Спит, в такой неудобной позе свернулась, прикасаюсь к открытому плечу. Долго решаюсь, отнести ли на кровать. Я и сам в кресле посплю, не привыкать.

Всё-таки поднимаю на руки, эта лёгкая ткань, под которой угадываются все изгибы фигуры, не могу заставить себя не думать, не мечтать.

Клим, вспоминаю. Говорила, что не стала бы ни за кем бегать, а сама поехала к нему. Сколько ещё раз ты меня обманывала?

Прижимаю её к себе, кто я такой, чтобы считаться с моим мнением, особенно в этом вопросе, Тали свободная госпожа.

Почему, чёрт возьми, почему осознавая всё это, не могу заставить себя прекратить о ней думать, не могу уже представить без неё свою жизнь?

Замираю: обхватывает за шею, присматриваюсь — похоже, спит. Аккуратно укладываю на узкую койку, приходится наклониться, освободиться — не отпускает. Так и стоял бы, смотрел на тебя.

Сажусь радом, осторожно снимаю её руки с плеч, чуть шевелит головой, устраивая поудобнее, "Антер", шепчет. Или мне так хочется слышать именно это. Приоткрывает и снова закрывает глаза. Сижу боюсь пошелохнуться.

Кажется, спит. Не могу удержаться, мягкие губы притягивают невозможно, понимаю, что нельзя мне, провожу рукой по щеке. Какая ты нежная. Красивая.

Наклоняюсь. Прикасаюсь к губам, совсем чуть-чуть, чтобы не разбудить. Твой ласковый привкус, знала бы ты, как же мне хочется тебя поцеловать. Лучше не знай, конечно. Падать-то мне дальше некуда.

Тамалия

Резко просыпаюсь, пытаюсь сообразить, где нахожусь, что случилось. Боже, снилось что-то такое невероятно приятное, уже и не вспомню, что. Антер, кажется.

Осознаю, где мы, подскакиваю. Как это я оказалась на кровати? Прислушиваюсь. Нет, корабль на месте, переборка закрыта — стараюсь не паниковать, подхожу. Открывается. Медленно выдыхаю. Антер за пультом управления, на моём месте.

Оборачивается, пугается.

— Простите, госпожа… Я… просто подумал, вам неудобно…

— Всё нормально, — говорю. — Спасибо. Антер… ночь уже. Я не против, чтобы ты со мной рядом лёг. Тесно, конечно, походные условия… Зато не нужно скрючиваться в этом кресле.

Смотрит странным взглядом. Киваю. Поднимается нерешительно.

— Может, я на полу лучше?

— Ещё чего, на металле спать. Ложись давай. Сегодня тут переночуем, а завтра, пожалуй, поедем дом в порядок приводить.

Антер

Какие слова, оказывается, почти волшебные. Поедем домой. Ругаю себя: с каких пор на Тарине твой дом? Всего несколько часов назад всё рухнуло, и снова может рухнуть в любой момент по любым причинам.

Иду за ней к кровати, не помню, чтобы когда-нибудь испытывал такое волнение от одной мысли…

— Я знаю, о чём ты думаешь, — говорит вдруг. Удивляюсь, останавливаюсь, смотрю на неё.

Нет, кажется, она о другом. Жду. Продолжает:

— Антер, возможно, тебе и удалось бы взлететь, сообщив, что на борту заложница-аристократка…

Паникую. Да я бы никогда… ну то есть… мысль, конечно, мелькала, не могла не мелькнуть, но я не стал бы подвергать тебя опасности!

— … но я едва ли настолько ценна для них, чтобы они дали нам сбежать. Гораздо важнее не дать уйти информации о внутренних делах Тарина в твоём, да и моём, возможно, лице. То есть несчастный случай процентов на девяносто более вероятен, чем что нас отпустят. Ты ведь это понимаешь? — говорит тихо.