Раб лампы

Пока же один облом: при распределении подопечных звёзд и без того злобную Кукарачу и вовсе опустили — дали пяток доходяг из народных артистов ещё СССР, и вертись как хочешь.

Вот Кукарача и не спешит на работу спозаранку, как румяное и сияющее трудолюбием Вымя. С её-то богадельней не то что до тойотки — до китайского пуховичка на синтепоне, что Кукарача каждый день обхаживает в одной палатке по дороге домой, как Вымени до Иоселиани.

И сегодня ничто не обещало изменить бесплодную возню, наполнявшую редакционные будни Кукарачи.

Уже на входе она поцапалась с охранником, узкий лифт пришлось ждать три очереди, пришлось бы и четвёртую, но тут Кукарача жёстко сработала локтями, спиной прослушав всё, что думали о ней оттиснутые сотрудники.

Так что к компьютеру она подсела какая нужно.

Скорее для проформы Кукарача разбирала ночной урожай.

Вот телеведущий Чернов получил по физиономии в ночном клубе — Игорю Пальцеву, за кем он закреплён, светит зимняя резина.

Вот наконец-то умер народный артист Свенторжицкий, прославившийся исполнением роли Фердыщенко в «Идиоте».

Рак у него обнаружили с полгода назад.

Ленка Мануйлова, томная кустодиевская женщина по кличке Бомбовозка, под эту смерть уже успела наделать долгов, а Свенторжицкий как-то задержался, даже месяц назад в Израиле пошёл было на поправку.

Легко представить этот ужас: она взяла в кредит стиралку и даже съездила с сыном в Тунис, а тут — на ж тебе, поправка.

Но нет, есть бог на свете — Свенторжицкий сегодня на рассвете благополучно преставился в Хайфе, Бомбовозка в углу строчит комментарий с приличествующим случаю лицом, но все понимают, что у неё на душе:

— два дня причитаний коллег и выросших на его фильмах поклонников — по полтинничку зелени за каждое, затем встреча тела из Израиля даёт верные две сотни, а с ночным дежурством в Шереметьево-2 и вовсе триста;

— следом идёт панихида с похоронами (даст бог, удастся протащить их двумя разными публикациями);

— девять дней;

— сорок дней…

Короче, стиралку, глядишь, Бомбовозка покроет досрочно.

— Ну что там, Кукарача? — спросил Бузеев. — Опять облом?

— Как говорили у нас в Ейске, — ответила Кукарача, — к чужому берегу корабли да барки, а к нашему — говно да палки.

— Тогда в бар?

— А какой у меня выбор?

Как тут…

Предчувствие удачи обожгло Кукараче внутренности.

Постойте-ка с баром — на фото с презентации нового клипа диджея Шпинделя её подопечный Александр Щеднов, тихоня и потому маломедийный, стоял в обнимку с совсем молоденькой девочкой.

На другом снимке они уже целовались.

— У меня будет материал в номер! — завопила Кукарача, и вся редакция разразилась бурными овациями.

Хоть Раечку Крачковскую никто здесь на дух не переносил, но, как говорится, всюду жизнь, и какая-никакая солидарность была даже в «Звёздобратии».

Через полчаса перед Бузеевым лежала заметка.

«Юные любители ар-эн-бишной музыки, пришедшие вчера в клуб „Шире Хари“ на презентацию нового клипа диджея Шпинделя, — писала Кукарача, — были удивлены встретить здесь героя юности их родителей — певца Александра Щеднова. Оказалось, „космический посланец“ не только не прочь послушать новомодную музыку, но даже вполне рад претендовать на самое горячее внимание к себе со стороны молодёжи, о чем свидетельствуют снимки нашего фотокорреспондента».

— Это что такое? — поднял голову Бузеев.

— Текст, — сказала Кукарача.

— Это профнепригодность, а не текст. Ты для кого работаешь, Кукарача? Для обитателей переделкинского пансионата ветеранов партии?

— Нет, для читателей.

— Повторяю сотый раз, Кукарача: современный читатель читать это не будет, у него от патоки залипнет задница. Так, Сомова! Ирочка! Чем вы сейчас заняты?

— Да особенно ничем.

— Отредактируйте материал, гонорар пополам.

«Сволочь», — подумала Кукарача.

И через полчаса на монитор Бузеева вплыл следующий текст, уже за двумя подписями.