Рабин, он и в Африке Гут

Да вы сами посудите! Сначала напоили бедный народ халявным вином, а потом краник-то и перекрыли, заменив бесплатный алкоголь в Ниле на обычную речную воду. Правда, ни к первому, ни ко второму событию мы отношения не имеем, но как не пожалеть людей, которые вскоре будут помирать с похмелья?

Затем на все еще пьяных египтян натравили тучи комаров, мошкары, гнуса и прочей прелести. Если вы думаете, что укусы кровососов чувствительны только в трезвом состоянии, то попробуйте сами выпейте водки и залезьте в какое-нибудь болото. Я уже видел однажды, как даже невозмутимый и терпеливый Ваня Жомов принялся бегать и орать, похлопывая себя по разным частям тела, когда мы в прошлом мае место для пикника неудачное выбрали. Ну да вы это и на себе можете опробовать.

Потом был град со всеми вытекающими отсюда последствиями, а тут еще и саранча. Я, как увидел ее забирающейся во все отверстия трактира, так едва не взвыл от ужаса. Сами знаете, как я ко всяким насекомым отношусь! То есть, пока они живут сами по себе, а я занимаюсь своими делами, мне абсолютно безразлично, как эти насекомые развлекаются. Но, когда они начинают лезть мне в нос, уши и прочие функциональные отверстия организма, при этом нещадно кусаясь, я начинаю паниковать и злиться. Правда, саранча меня употреблять в пищу явно не собиралась, но это не означало, что мне будет жутко приятно увидеть такую фасетчатоглазую тварь на собственном носу. Именно поэтому я собрался завыть, но не успел. Меня опередил Рабинович.

На его истошный вопль о помощи минуты две, наверное, никакого ответа не было. Мы все, не исключая и трактирщика, стали пятиться в дальний угол, отступая под натиском саранчи. Я, грешным делом, начал подумывать о том, не оказались ли эти насекомые прожорливей нашего всеядного товарища и не слопали ли его на обед, но Горыныч мои опасения развеял, просунув в окно какую-то из своих голов. Оказалось, что среднюю, поскольку разговаривала с нами только она.

– Я, конечно, понимаю, что без консультации с более интеллектуальной расой гуманоидные создания свои проблемы решать не могут, – недовольно произнесла голова, грустно хлопая глазищами. – Но мне кажется, что любой индивидуум имеет право на послеобеденный отдых. Тем более, если эта особь еще не вышла из детского возраста!

– Нет, значит, мы тут погибаем, а он отдыхать собрался?! – возмутился Попов. – Ну-ка быстренько сожри всю саранчу и дай нам спокойно пообедать.

– Не буду, – отрезал Горыныч.

Я оторопел. Прямо вот так вот застыл посреди трактира и несколько секунд даже не замечал того, что ко мне насекомые уже вплотную подобрались. Вам, может быть, мое замешательство и покажется странным, но оно вполне объяснимо. Дело в том, что за всю свою насыщенную жизнь я встречал только двух «особей», как выразился Ахтармерз, которые никогда не отказывались поесть. Это сам Горыныч и, конечно, Андрюша Попов. Причем первый, поскольку являлся всеядным и мог потреблять внутрь все, начиная от сланца и кончая копченостями, вообще жевал практически всегда, когда я его видел. А тут нате вам, саранчой брезгует!

– Это почему мы кушать отказываемся? – тоном детсадовской няни поинтересовался у Ахтармерза мой Сеня, не забывая прихлопывать дубинкой по очередному насекомому, посмевшему подобраться слишком близко.

– Видите ли, все дело в том, что желудок у существ, представляющих мою расу, не настолько эластичен, как это бывает у приматов, – терпеливо разъяснил трехглавый умник. – Наш пищевод и кишечник, в отличие от остальных органов, крайне слабо подвергаются трансформации, и организму требуется сначала израсходовать полученную пищу, прежде чем приступать к получению новых порций.

– Короче, ты просто обожрался! – перевел с гварнарытовского языка на нормальный Ваня Жомов. – Меня это не колышет. Избавь нас от этих насекаторов, или ты вообще пожалеешь, что тебя мама родила.

– Меня мама не рожала! – категорично заявил Горыныч. – Это у таких физиологически примитивных существ, как гуманоиды, принято вынашивать внутри себя свое потомство. Наши же самки откладывают яйца. Во-первых, это практичнее…

– Дискутировать о методах воспроизведения позже будем, – проговорил Сеня, отступая в самый угол, а я благоразумно спрятался позади него. – А сейчас, ящерица мутировавшая, если ты не избавишь нас от этих тварей, я лично позабочусь о том, чтобы после тебя и яиц не осталось!

– Должен заявить, что я категорически отказываюсь работать в условиях… – Ахтармерз увидел, с каким выражением лиц мы слушаем его, и тут же оборвал себя на полуслове. – Ладно, избавлю. Только потом не нужно кричать, что я плохо пахну.