Рабочее созвездие

В августе четырнадцатого года Россия оказалась втянутой в первую мировую войну. Депутаты-большевики с первых дней выступали с обвинением этой империалистической бойни. Царские власти искали любой предлог, чтобы расправиться с ними. Наконец такая возможность представилась. 2—4 ноября 1914 года в Озерках, что под Питером, в доме Гавриловой проводилась конференция партийных организаций Центра России. В ней принимали участие и члены рабочей фракции Думы Г. И. Петровский, А. Е. Бадаев, М. К. Муранов, Ф. Н. Самойлов и Н. Р. Шагов. Обсуждали тезисы В. И. Ленина об отношении РСДРП к войне, текущие вопросы. На третий день конференции в дом ворвались жандармы.

Рабочих депутатов обвинили в причастности к «преступному сообществу», а именно в том, что рабочая фракция Думы была непосредственно связана с Центральным Комитетом РСДРП. Чтобы донести идеи партии до масс, они не стали отрицать этого факта. В своих показаниях на суде Григорий Петровский прямо заявил, что он получил резолюцию ЦК об отношении социал-демократов к войне и что найденная у него при обыске антивоенная резолюция рабочих Заднепровья полностью совпадает с ней. Выходит, рабочие массы разделяют позицию большевиков.

В то же время Петровский и его товарищи наотрез отказались признать себя виновными.

— Нас судят за стойкую защиту прав народа, — сказал он. — Мы гибнем в молодых годах за то, что заслужили доверие рабочих классов, и за то, что по мере своих знаний защищали интересы рабочих. Поэтому мы считаем суд над нами величайшей несправедливостью.

Он выступал как Павел Заломов в запрещенном романе М. Горького «Мать». Этот роман был одним из самых любимых у Григория Ивановича.

В последнем слове Петровский подчеркнул, что депутаты-большевики гордятся принадлежностью к своей партии. В статье «Что доказал суд над РСДР Фракцией?» В. И. Ленин писал в марте 1915 года:

«Это заявление делает честь Петровскому»[2]

.

Значение твердой и стойкой позиции рабочих депутатов трудно переоценить.

«Цитируемые в обвинительном акте слова: «Необходимо направить оружие не против своих братьев, наемных рабов других стран, а против реакционных и буржуазных правительств и партий всех стран» — эти слова, — указывал Ленин, — благодаря суду, разнесут и разнесли уже по России призыв к пролетарскому интернационализму, к пролетарской революции. Классовый лозунг авангарда рабочих России дошел теперь до самых широких масс благодаря суду»[3].

Об этом комсомолка Зоя Холина хорошо знала из учебника истории, но вот подробности событий ей посчастливилось услышать из уст самого Петровского. Он, например, рассказал ей, как еще в питерской тюрьме ему удалось получить записку от сыновей Петра и Леонида.

«Отец, — писали они, — тебя осудили, а мы решили заменить тебя и вступили в подпольный большевистский кружок…»

Узнав, что по направлению Ивановского электротехнического института Зоя едет работать в город Миньяр Челябинской области, Петровский оживился и стал вспоминать о том, что связывало его с этим краем.

…Длинным и тяжелым оказался путь депутатов в Сибирь. Их везли в арестантских вагонах, в трюмах пароходов, гнали по этапам. Где-то возле Челябинска конвоир, сопровождавший их, сказал, что Европейская часть России осталась позади, теперь они находятся в Азии. Арестанты прильнули к окнам вагонов. Перед ними простирались унылые безлюдные степи, лишь изредка мелькали долины рек да одинокие курганы.

Рассказывая о тяжести пути, Григорий Иванович вспоминал и о теплом отношении к ним простых людей — местных жителей. «Узнав на остановках, что мы — депутаты Государственной думы, уральцы и сибиряки старались накормить нас, приободрить добрым словом…»

Новый, 1916-й, год политические ссыльные встречали вместе. Депутаты получили письма от друзей и товарищей. Из Челябинска прислали сласти и открытки. Г. И. Петровскому досталась репродукция с картины Верещагина «Апофеоз войны». Все просили у него эту открытку, но он никому не отдал ее, повесил над своим столом.

Мрачными были два года ссылки: жуткие холода, голод, а главное — оторванность от родных и близких. Часто, очень часто снилась Григорию Ивановичу жена Доменика Федоровна вместе с уже повзрослевшими ребятами Петром, Леонидом и дочуркой Тоней. Как они там без него? Наверное, тоже глаз не смыкают…

Каждый день ссылки тянулся словно год. Поэт Черных-Якутский позднее писал в одном из своих стихотворений: