Читаем Рабочее созвездие полностью

Было видно, что Тимоня влюблен в своего дядю и по-мальчишески гордится им.

Дорога спускалась вниз, становилась уже, живописнее. Вскоре в просвете красных стволов засветилась луговая долина. Мы спускались почти с обрыва. Лошади приседали на задние ноги, храпели, хомуты им тянули вперед головы. В лугах плавал дух свежего сена. На верхушках придорожных стогов, увенчанных толстыми березовыми хворостинами, по-смешному, вразброс торчала не успевшая высохнуть листва.

Вдалеке блеснуло светлое зеркало пруда. За темными купами прибрежного лозняка и раскидистых вязов мы увидели растянувшийся на версту табор подвод. На скошенном лугу паслись стреноженные кони, выбирая у кустов остатки травы. По шуму водослива и стуку дубовых пальцев шестерен становилось ясно, что мы подъезжаем к мельнице. Вскоре из-за деревьев выглянула красная черепичная крыша, потемневшие от времени бревенчатые стены.

Простившись с глуховцами, я и дед сразу же пошли в хвост очереди, растянувшейся на берегу.

Последним в таборе, задрав оглобли вверх, стоял возок нашего сельповского сторожа Архипа Тюрина, глухого мужика, вечного молчальника. Он привез на сельповской лошади на помол фуражное зерно. Конечно, только сельповцы могли позволить себе такую роскошь, чтобы в жаркую летнюю пору здоровая лошадь неделю ничего не делала. Наши колхозные лошади в эти дни от зари до зари заняты на полевых работах, и выпросить хоть одну у бригадира можно было с большим трудом, и то не более как на сутки.

Архип сидел под телегой, в холодке, поджав по-турецки ноги, и, вкусно причмокивая, ел с черным ржаным хлебом круто испеченное яйцо. Увидев нас, он обрадовался.

— Здравствуй, Архип, — сказал, подходя к нему, дед. — Ты, что ли, крайний будешь?

— Ась? — отозвался Архип, приложив рупором ладонь к уху.

— Спрашиваю, ты последним в очереди будешь? — наклонившись, переспросил дед.

— Я, я, — закивал головой Архип, — присаживайтесь, позавтракаем вместе…

— Спасибо за приглашение. Только мы еще и проголодаться-то не успели… А вот отдохнуть в холодке не мешает…

И он, кряхтя, полез под телегу и уселся рядом с Архипом на старое, в мазутных пятнах рядно.

Мне не терпелось пойти скорее на плотину. Я бросил удилища с топориком на телегу, поставил в тень у колеса маленькое лукошко, где лежали мои харчи, и пошел вдоль возов на мельничный шум.

— Долго не гуляй, — крикнул мне вдогонку дед, — сейчас завтракать будем…

Под возами, на разостланных кошмах, дерюжках, а то и просто на охапках сена сидели, лежали люди. На берегу догорали утренние костры.

Река у плотины разливалась широко и напоминала озеро. Над омутом по скату плотины сидели с удочками неподвижные рыболовы. Изредка кто-нибудь из них вскидывал удилище, и в воздухе, как кусочек зеркальца, трепетала на солнце серебристая плотва.

Вблизи здание мельницы показалось мне более высоким и просторным. Оно вздрагивало от падающей на колесо воды и вертящихся тяжелых жерновов. В темном проеме раскрытых ворот видны были суетящиеся люди с мешками на плечах. Сладковатая мучная пыль вырывалась из ворот, оседала на стене, на косяках. У входа, прислонившись к стене, стоял мельник, весь осыпанный мучной пылью, отчего припудренные борода и брови казались седыми.

— Василь Илларионович, — раздался из темноты здания чей-то басовитый голос, — можно засыпать?

Мельник, щурясь от солнца, нехотя повернул голову и коротко, сердито бросил через плечо:

— Засыпайте, да живее поворачивайтесь…

Я хотел было заглянуть вовнутрь гудящего здания, но, видя, что мельник не в духе, поспешил на плотину, к водяному колесу.

Стиснутая дощатым желобом, вода с силой ударяла в толстые дубовые лопасти, бурлила, пенилась, издавая стонущий рев. Водяная пыль, поднимавшаяся над колесом, загоралась на солнце радугой. От долгого пристального гляденья на крутящееся колесо начинало казаться, что вся мельница с плотиной и прибрежным лозняком плывут куда-то вверх по бурлящей реке.

Вдруг мое внимание привлек ястреб-рыболов, коричневато-бурый, с метровым размахом крыльев. Он летел низко над водой навстречу солнцу. Его тень все время оставалась сзади. Вот птица опустилась ниже и каким-то неуловимым движением рухнула к воде. Мгновенный всплеск крыльев — и в ее вытянутых когтистых лапах забилась, заблестела на солнце рыба. Ястреб легко взмыл вверх и метнулся к бору.

— Вот и попалась бедная рыбка, — услышал я певучий женский голос.

Обернувшись, я увидел удивительно красивую женщину в пестром, городского покроя платье. Она стояла так же, как я, у перил мостика и внимательно глядела на темную сторону бора, туда, где скрылся хищник.

Женщина держала в правой руке небольшую корзинку, сплетенную из свежих ивовых прутьев, накрытую полотенцем. Я сразу догадался, что это и есть мельничиха, о которой мне говорила балыковская девушка.

— Он почти каждое утро в одно и то же время ловит рыб, — проговорила она тихо, кивая головой в сторону улетевшего ястреба.

В голосе женщины слышался какой-то чужой, незнакомый для наших мест певучий оттенок.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
Девочка из прошлого
Девочка из прошлого

– Папа! – слышу детский крик и оборачиваюсь.Девочка лет пяти несется ко мне.– Папочка! Наконец-то я тебя нашла, – подлетает и обнимает мои ноги.– Ты ошиблась, малышка. Я не твой папа, – присаживаюсь на корточки и поправляю съехавшую на бок шапку.– Мой-мой, я точно знаю, – порывисто обнимает меня за шею.– Как тебя зовут?– Анна Иванна. – Надо же, отчество угадала, только вот детей у меня нет, да и залетов не припоминаю. Дети – мое табу.– А маму как зовут?Вытаскивает помятую фотографию и протягивает мне.– Вот моя мама – Виктолия.Забираю снимок и смотрю на счастливые лица, запечатленные на нем. Я и Вика. Сердце срывается в бешеный галоп. Не может быть...

Адалинда Морриган , Аля Драгам , Брайан Макгиллоуэй , Сергей Гулевитский , Слава Доронина

Детективы / Биографии и Мемуары / Современные любовные романы / Классические детективы / Романы
14-я танковая дивизия. 1940-1945
14-я танковая дивизия. 1940-1945

История 14-й танковой дивизии вермахта написана ее ветераном Рольфом Грамсом, бывшим командиром 64-го мотоциклетного батальона, входившего в состав дивизии.14-я танковая дивизия была сформирована в Дрездене 15 августа 1940 г. Боевое крещение получила во время похода в Югославию в апреле 1941 г. Затем она была переброшена в Польшу и участвовала во вторжении в Советский Союз. Дивизия с боями прошла от Буга до Дона, завершив кампанию 1941 г. на рубежах знаменитого Миус-фронта. В 1942 г. 14-я танковая дивизия приняла активное участие в летнем наступлении вермахта на южном участке Восточного фронта и в Сталинградской битве. В составе 51-го армейского корпуса 6-й армии она вела ожесточенные бои в Сталинграде, попала в окружение и в январе 1943 г. прекратила свое существование вместе со всеми войсками фельдмаршала Паулюса. Командир 14-й танковой дивизии генерал-майор Латтман и большинство его подчиненных попали в плен.Летом 1943 г. во Франции дивизия была сформирована вторично. В нее были включены и те подразделения «старой» 14-й танковой дивизии, которые сумели избежать гибели в Сталинградском котле. Соединение вскоре снова перебросили на Украину, где оно вело бои в районе Кривого Рога, Кировограда и Черкасс. Неся тяжелые потери, дивизия отступила в Молдавию, а затем в Румынию. Последовательно вырвавшись из нескольких советских котлов, летом 1944 г. дивизия была переброшена в Курляндию на помощь группе армий «Север». Она приняла самое активное участие во всех шести Курляндских сражениях, получив заслуженное прозвище «Курляндская пожарная команда». Весной 1945 г. некоторые подразделения дивизии были эвакуированы морем в Германию, но главные ее силы попали в советский плен. На этом закончилась история одной из наиболее боеспособных танковых дивизий вермахта.Книга основана на широком документальном материале и воспоминаниях бывших сослуживцев автора.

Рольф Грамс

Биографии и Мемуары / Военная история / Образование и наука / Документальное