Работа легкой не бывает

За обедом я призналась всем, кто сидел за тем же столом, что я, работая над серией международных фактов, не перестаю думать о записке «не цепляет» и предложении по ста вершинам, в итоге работа продвигается небыстро. Меня принялись дружно подбадривать, уверять, что все в порядке и что господин Киёта порой тоже падал духом, и что такая работа просто не может с самого начала идти как по маслу, но меня точила мысль, что никто из них так и не сказал, что в предложенных мною сериях нет ничего плохого. Из пятерых человек проголосовала только одна госпожа Уракава, самая младшая, мать двоих мальчишек шестнадцати и тринадцати лет: она сказала, что голосовала за «Найди истоки слова!», потому что подумала, что эта тема поможет ее сыновьям в учебе. Остальные отделались отговорками вроде: «Это важное решение, так что мне надо немного подумать, прежде чем голосовать» или «я всегда голосую в последний день». Выслушивать все это мне было тяжело: получить результаты как можно раньше оказалось бы легче в психологическом плане. Лучше бы они поговорили со мной прямо, а не осыпали бессмысленной лестью, старалась думать я, однако их слова по-прежнему крутились у меня в голове.

– Когда я в шутку предложила серию известных психологических экспериментов, директор, кажется, проникся.

– О-о, вот это неплохо! – воскликнула госпожа Тамада, откладывая палочки для еды и задумчиво прищурившись. Это она несколько раз повторила, что работа не может идти как по маслу с самого начала.

Я поспешила оправдаться:

– Беда в том, что я могу предложить таких экспериментов самое большее пять или шесть.

– Вот как? – Госпожа Тамада с разочарованным видом откусила черешок брокколи.

– Послушайте, главное, чтобы они были хоть немного своеобразными и не такими, как у других марок, – заговорила госпожа Тэраи, явно пытаясь подбодрить меня и выбрав для этого способ, который сразу же вменил мне чувство вины за несостоятельность.

Может, и вправду эта работа просто не могла сразу пойти гладко, и значение имело лишь некоторое своеобразие выбранной тематики, однако мне было ясно, что придерживаться наплевательского отношения с самого начала не выйдет. Даже если я умудрюсь более-менее справиться с текстами для «Приморской сливы», в следующий раз мне придется приложить гораздо больше усилий.

Закончив дневную норму «Интересных фактов о международных новостях», я приступила к изучению предыдущих работ господина Киёта. Все написанные им тексты хранились в офисном компьютере, но я подумала, что полезнее было бы увидеть их в деле, и отправилась в «Музей рисового крекера». Выходя из своего кабинета в туалет, я порой замечала в музее людей, явно отлынивающих от работы, потому и вошла туда с осторожностью, но, к счастью, сегодня в музее прогульщиков не обнаружилось.

«Музей рисового крекера» имел размеры среднего конференц-зала. Вдоль всех четырех стен располагались экспонаты, относящиеся к этапам развития компании, образцы продукции в витринах были выложены в хронологическом порядке. Как и следовало ожидать, более давняя продукция в витринах представляла собой муляжи, но экспозицию, относящуюся к последнему десятилетию, составляли настоящие образцы. Ассортимент крекеров за последние три года был представлен упакованными образцами в глубине витрины и их содержимым на первом плане, разложенным на круглом плетеном подносе. В центре помещения музея стоял пьедестал – настолько низкий, чтобы на него мог взглянуть сверху младший школьник, а на пьедестале был показан процесс производства основного рисового крекера со вкусом соевого соуса. В качестве продукции использовались пластиковые муляжи вроде тех, какие можно видеть в витринах ресторанов. Довольно искусно сделанный и сложный экспонат меня впечатлил. В одну из суббот месяца компания устраивала экскурсию по фабрике, и я предположила, что в ходе этой экскурсии участники посещают и музей.