Работорговец (Русские рабыни - 1)

Ирина зябко сжала плечи. Если бы могла, превратилась бы в точку, в невидимую, неощутимую точку.

-- А ты что: еще ни с кем? -- бесцеремонно спросила Ольга и, вдруг все поняв по сдавленному молчанию, вскочила с лежака. -- Так ты -- девка?!

"Спящие" соседки, как по команде, повернулись от бетонной стены и посмотрели на Ирину одинаково удивленными глазами.

-- Во класс! Вот на ящик водяры спорю, что одна -- на всю колонию! Спорим?! -- протянула руку Ирине.

А та лишь еще глубже засунула пальцы под коленки. Ощущение одиночества стало еще сильнее, чем до посадки в ДИЗО. На плечи словно кто-то невидимый и страшный загрузил неимоверную тяжесть и теперь ждал, выдержит она ее или упадет замертво. И еще ей показалось, что она сидит голой. Ощущение было настолько сильным, что она даже чуть отклонилась от коленок, чтобы посмотреть, есть ли на груди халат.

-- Нет, ну, вправду скажи: ты -- целка? -- не унималась Ольга.

-- Знаешь... знаешь, -- начал вибрировать голос Ирины, и вдруг откуда-то изнутри выстрелило то, что она и сама от себя не ожидала: -- Да пошла ты!

-- Чего-чего? -- быком наклонялась вперед Ольга. Еще немного -- и покажутся невидимые рога, и вонзит она их...

-- Оль, ну чего ты пристала? -- сонно пробормотала одна из девушек.

-- Чего-чего?.. Ты кого, сука, послала?..

Ирина только теперь заметила, что весь ее лежак пуст, и это открытие заставило ее сделать то, чего не ожидала ни Ольга, ни она сама. Не опуская ног, Ирина подвинулась на жестких досках, легла лицом к бетонной стене и даже закрыла глаза. Ольга еще что-то кричала, но кричала, скорее, для самой себя. Ирина мысленно считала, чтобы не слышать ее, и под этот счет начала действительно засыпать.

8

-- Не было этого вальта сверху!

-- Был!

-- Ты меня за дурочку не держи! Не было! Ну, вот ты рассуди нас: был?

-- Да я, девочки, как-то...

-- А я говорю: был! Глаза по утрам мыть нужно...

-- Сама мой! Хиляй отсюда, если не хочешь играть!

Глаза открылись сами. Бетонная стена холодом дышала на Ирину. Затекший бок умолял перевернуться на другую сторону, но она не хотела этого делать. Бетонная стена была приятней насильницы Ольги, и, наверное, она бы пролежала так до глубокой ночи, но секрет странного разговора все-таки заставил ее тихо перевернуться на другой бок. Впрочем, никто этого и не заметил.

Трое девчонок настолько увлеклись игрой в карты, что ничего, кроме смены мастей, и не замечали.

-- Сдавай по-новой! -- протянула одна из девчонок колоду Ольге. -Только без мухляжа. Будешь секундантшей! -- приказала соседке.

-- Му-у-ухляжа-а-а... Да я отродясь...

-- Секи за ней в три глаза. Что на кон ставишь? -- последний вопрос уже явно адресовался Ольге.

-- Во! -- легла на топчан десятитысячная бумажка.

-- Откуда у тебя "капуста"? -- удивилась девчонка.

-- Токо что нарисовала, -- поиздевалась над ней Ольга. -- Чего пытаешь? Не ясно, что ли, чего я сюда въехала?

-- Наволочки увела? -- поняла секундантша.

-- Ага. Скомуниздила упаковку, -- тасуя колоду, шмыгнула носом Ольга и поправила соломой рассыпавшиеся волосы за ухо. -- Почти все хозобслуге толкнула. Две остались. Хотела на пузе в жилзону пронести и учителкам подкинуть, чтоб поменьше к доске вызывали.

-- Подполковник? -- опять то ли спросила, то ли с полным пониманием всего сказала секундантша.

-- О-он, с-сука режимная!.. Как рентгеном насквозь видит!

-- Ты бы тут с лейтенантов кантовалась, не то бы научилась просекать, -- назидательно проговорила Ольгина напарница по игре. -- Ладно. Я тушь ставлю. Франция.

-- Пополам с Польшей, -- сыронизировала Ирина, но карту сопернице все же дала.

-- Еще.

-- Газета такая есть, -- кинув на лежак следующую засаленную карту, похвасталась культурностью Ольга. -- "Еще" называется. Сплошные голые бабы с мужиками.

-- Еще.

-- Мне б заплатили круто, я б запросто так снялась. Да, может, и даром снялась бы. Жалко, что ли? А у мужиков такие...

-- Себе.

-- Десяточка. Червоненькая.

-- Сама вижу. Чего озвучиваешь?

-- Девяточка. Пикушечка.

-- Вот трынделка!

-- Валет! -- голос Ольги завибрировал от радости. -- Очко!

-- Вот зараза! -- швырнула проигравшая карты на пол. -- Я больше с тобой в стиры* в жизни играть не сяду!

-- Я секла. Без мухляжа, -- вставила секундантша таким тоном, словно это она вытянула злополучного крестового вальта.

-- Давай я твоей Францией накрашусь, -- одним ловким движением смела Ольга с топчана и тушь, и свою купюру.

Ирина вновь ощутила собственную малость и беспомощность в колонии. Перед заходом в камеру у нее вместе с фуфайкой отобрали все: последние несколько тысяч рублей, расческу, платочек, шариковую ручку и все тот же пузырек йода. А у этих девчонок были и деньги, и карты, и даже тушь для ресниц. Да и самой игрой они, может, того и не замечая, как бы исключали Ирину из числа "своих". Мол, каждый сверчок знай свой шесток!

-- Дай зеркало! -- одновременно и попросила, и приказала Ольга бывшей секундантше.

-- А твое? -- удивилась та.

-- Подполковник отобрал.

-- А что: запретили?

-- В жилзоне можно, а в цехе -- ни-ни...