Работорговец (Русские рабыни - 1)

-- Ты чего? -- попыталась отстраниться Ирина.

-- Я тебя люблю, -- тихо простонала рыжуха. -- Давай дружить.

-- Ты с ума сошла, -- села Ирина на кровати. -- Иди к себе.

-- Мне-е хо-о-олодно, -- протянула рыжуха. -- Согрей меня... Лорка... Ну, нету Лорки, на неделю законопатили...

-- Иди к себе. Я спать хочу.

-- Не прогоняй, миленькая, не прогоняй, -- ткнулась Ирине в живот головой рыжуха. -- Лорка грубая, злая. Я не люблю ее. Я хочу с тобой...

-- Тогда я уйду, -- твердо сказала Ирина, тут же с ужасом подумав, что уходить-то как раз и некуда.

-- Не обижай меня, не обижай...

Узкая кисть с тонкими подрагивающими пальчиками гладила бедро Ирины, гладила почему-то точно по ушибленному месту, и это одновременно было и приятно, и страшно.

-- Тебе нужно сходить к Спице, -- совсем о другом вдруг заговорила рыжуха. -- Она сейчас внизу, во втором отряде... Она еще не совсем забалдела... Там, внизу... они отмечают, что Спица стала бугром... ну, или боссом колонии. Я точно не знаю, как это называется. Я за тебя очень боюсь. Спица очень... ну, очень мстительная. Она на воле девку только из обиды, что за той все парни ходили, а за Спицей никто, ножом... ну, и...

-- Зачем ты мне это рассказываешь? -- очень хотела освободить живот от маленькой рыжухиной головки Ирина, но не могла этого сделать. --Зачем?

-- Я хочу тебя спасти. Если Спица увидит, что ты ее признала, она отстанет...

-- Или рабыней сделает? -- невидяще смотрела в тьму Ирина.

-- Не-ет. У нее своих шестерок полно. И кому ее белье стирать, и кому пайку лишнюю с кухни притаранить, и кому за нее норму на швейке отбабахать...

-- Оставь меня в покое, -- все-таки надавила ладонями на голову рыжухи Ирина. -- Я умоляю, дай побыть одной...

-- ... И кому за нее наряд отстоять, и кому посылки для нее у молодых отобрать, -- упорно не замечала ее ладоней рыжуха. -- А ты мне очень нравишься. Я тебя... Ты чего? -- наконец заметила она отталкивающее движение Ирины.

-- Умоляю, дай заснуть...

-- Прости... если что, прости, -- неожиданно быстро сквозь ночнушку поцеловала рыжуха Ирино бедро. -- Что прикажешь, то и сделаю. Я и от Лорки уйду, если скажаешь... Только позови. А Лорку не бойся. Ты ее запросто поборешь. Она совсем правил самбо или там каратэ не знает. Дашь ей по роже -- и я твоя... Ладно?

Кажется, она умоляющим взглядом сквозь темноту пыталась что-то высмотреть на лице Ирины. Это уже было невыносимо.

-- Ладно, -- выдохнула Ирина, и рыжуха бабочкой выпорхнула из-под одеяла, босиком зашлепала по полу...

13

Время омертвляло звуки. Сначала стих чей-то шепот, потом поскрипывания, затем вздохи. И когда где-то в глубине уже звенящей тишины проклюнулся робкий храп, Ирина поняла, что нужно что-то делать.

У нее не было плана, она не знала, что именно от нее требуется. Что-то всесильное, стоящее над ней, ждущее от нее действий, заставило ее встать, тихо одеться.

Ирина на цыпочках подошла к окну. Ночь если и была, то только здесь, в спальной комнате, да еще где-то далеко-далеко, за теряющейся границей света, которым щедро обливали двор колонии, забор и две полосы сетки-путанки, вышки, часть поля за забором яркие, мощные прожектора. Свет казался самым страшным врагом, но она его не испугалась. Гораздо страшнее были люди, а если уж точнее, то та девчонка, что спала или делала вид, что спит, где-то совсем рядом: может, в их комнате, может, этажом ниже. Этажом ниже? Ирина вспомнила рассказ рыжухи о Спице, отмечающей где-то на втором этаже свое коронование, и рука сама собой сдернула с койки одеяло.

Сложив его в несколько слоев, Ирина немного помешкала и, осмелев, сняла и одеяло с одной из пустовавших коек верхнего яруса. Тоже свернула его и скользнула к двери.

На площадке второго этажа замерла, перестала дышать. Наверное, если бы в этот момент ущипнула сама себя, то ничего бы не почувствовала -- до того хотелось ей раствориться в воздухе, стать частью тишины. Нет, никаких звуков гульбы из спального помещения второго отряда не доносилось. Все так же не дыша, Ирина спустилась по лестнице и чуть не вскрикнула.

У самого выхода из корпуса на перевернутой деревянной таре из-под бутылок сидела контролерша. Тень скрывала ее лицо, и только по голове, склонившейся на плечо, Ирина догадалась, что та спит. Рация, аккуратно упакованная в истертый коричневый чехольчик, похрустывала эфирными шумами у нее в крепко сжатых пальцах, а по сержантскому погону ветерок гонял туда-сюда черную прядь волос.

И до того захотелось Ирине, чтобы спали и остальные контролерши в колонии, и начальник караула, и младшие инспектора на вышках, и оператор на вышке возле КПП, самый страшный охранник, потому что не своими глазами видит он все вокруг, а объективами видеокамер, терпеливо всасывающих на экраны в операторской все происходящее на контрольно-следовой полосе и вокруг нее. И до того поверила в это свое желание Ирина, что и посмелее стала. Все, почти все рассказала ей Ольга за неделю отсидки о системе охраны в колонии, но не убедила, что бежать невозможно. А если эту Ольгину обреченность не принимать всерьез? А если действительно все спят?