Рабы ГБ

Нет, не надо говорить о том, что выбор этот легкий, и потому естественен для человека. Ох, если бы было все так, какой бы простой и красивой оказалась наша жизнь! Но это - когда не столкнешься, когда не прижмет, когда не припечатают к стенке...

Я не говорю о том, что сегодня этот выбор совсем уж безболезненный. Но тогда, в эпоху откровенной доносительской идеологии?

Только можно представить, как приходилось человеку.

Потому я жадно ловил в историях, которые прочитал или услышал (особенно из того времени), как все-таки удавалось не сломаться, выдержать, выжить.

Доктор технических наук, профессор заочного политеха Герман Устинович Шпиро позвонил, а потом пришел в редакцию.

- Я родился в 1913 году, то есть, как вы догадываетесь, человек уже немолодой. Рос в более или менее благополучной семье... Один мой дядя жил в Омске - его арестовали, и он исчез. Следом, в 1936 году, арестовали, уже в Москве, еще одного дядю. И через месяцев семь мне позвонили...

- Оттуда?

- Да, с Лубянки... Сказали, что задерживают жену дяди, мою тетю, и попросили, чтобы я принял их детей на воспитание. Мальчику было лет десять, а девочке - года четыре. Я приехал, написал расписку и забрал детей... Я их воспитал. Мальчик стал известным искусствоведом. Рудницкий... Слышали такую фамилию?

- Кажется, слышал...

- Да, так вот...

- Ну а что случилось с вами?

- Для этого я пришел к вам, чтобы рассказать, как же было тогда...

Этот рассказ Германа Устиновича до сих пор хранится у меня на диктофонной кассете.

"У меня все было более или менее в порядке, хотя в течение десятков лет в шкафу хранились запакованные теплые вещи, на случай ареста. Я хорошо понимал, что у нас в стране происходит, и потому был очень осторожен во всех разговорах... Так все шло тихо-мирно до 1940 года. А где-то осенью 40-го - я тогда работал инженером в "Метропроекте" - мне позвонили, и я услышал:

Герман Устинович, моя фамилия Петров... Я приехал с Севера... В журнале мне попалась ваша статья по расчету шахт, и мне очень бы хотелось с вами встретиться.

Я предложил ему приехать ко мне на работу. Он ответил, что лучше встретиться у него в гостинице, так как он очень плохо знает Москву. Не мог бы я приехать к нему?

Я согласился и после работы отправился в "Балчуг".

Повторяю, жизнь научила меня осторожности, и потому у администратора я уточнил, на самом ли деле в 525-м номере проживает Петров? Мне подтвердили: да, проживает. Я поднялся.

Петров оказался приятным человеком лет сорока. Он сказал, что занимается проблемами прочности шахт там у них на Севере и потому хотел бы со мной проконсультироваться... Мы поговорили немного об этом, а потом он начал говорить совсем о другом:

Вы знаете, как у нас шло раскулачивание? Сотни стариков, женщин, детей умирали от голода...

Я насторожился, ответил что-то вроде того, думали ли эти кулаки о своих батраках...

Говорил, скрепя сердцем, так как отлично обо всем знал, но понимал, что отвечать должен именно так.

Потом он сказал: как можно строить метро в Ленинграде, когда каждый знает, что там валуны.

Строительство ленинградского метро тогда почему-то держалось в секрете, и я насторожился... Были и другие такие же вопросы.

Когда он позвонил и заказал обед в номер, то принесли поднос, где было накрыто на двоих, хотя он и не сказал, что в номере было двое.

Мы расстались, и я пообещал Петрову принести расчеты, которые он попросил сделать...

Снова мы встретились через два дня, и он мне заплатил за расчеты триста рублей - большие по тем временам деньги, но, в принципе, заслуженные: расчетчиком, повторяю, я был очень квалифицированным. Я написал расписку в получении денег...

Петров, помню, пригласил меня в ресторан - я категорически отказался, сказав, что не любитель ходить по ресторанам. И мы распрощались.

Прошло три дня. Ко мне подходит начальник отдела кадров и говорит, что меня срочно вызывают в управление Метростроя. Срочно, немедленно... Вышел на улицу, оглянулся - и увидел, что начальник отдела кадров стоит на пороге и смотрит мне вслед...

Рабочий день в Метрострое уже заканчивался.

На лестнице меня ждали двое. Показали удостоверения и провели в какую-то комнатку на третьем этаже.