Рабы любви

Поначалу Ямина пришла в ужас от убогости и тесноты их нового жилища. Подобно многим другим турецким домам в бедном районе, оно скорее напоминало массивную белую коробку с плоской крышей.

Но вскоре она поняла, как мудро поступил Хамид, не выбрав ничего претенциозного, ничего такого, о чем люди стали бы задавать вопросы.

Им следовало бояться любопытства соседей и шпиономании, первые признаки которой начали появляться еще той первой зимой.

Со временем Ямина приспособилась к жизни, которая так отличалась от всего того, что она знала раньше. Иногда прошлое казалось девушке плодом ее собственного воображения.

Ее отец был очень тяжело болен. Зимой к его недомоганиям добавился бронхит и он не мог спать по ночам.

На верхнем этаже дома было лишь две крошечные спальни, разделенные очень тонкой перегородкой. А так как отец не спал, подолгу кашляя в темноте, не спала и Ямина.

Она также боялась выходить на улицу, боясь встретить людей, которые могли задать ей ненужные вопросы. Ямина также опасалась представителей власти, которые потребовали бы объяснений: кто они такие и откуда приехали.

Именно Хамиду пришлось покупать провизию для дома и одежду для Ямины — она убежала из Крыма лишь в том, что было на ней, не захватив с собой никаких вещей.

В любом случае дорогие элегантные платья, которые она носила в теплые летние месяцы в Балаклаве, нисколько не защищали от зимних холодов в Константинополе. Кроме того, они могли выдать ее происхождение, в то время как Ямина хотела казаться неприметной и не бросаться в глаза окружающим.

Хамид приобрел для нее дешевые вещи, не модные, но теплые. И все же на Ямине они смотрелись великолепно, как и все, что она носила.

Ее отцу становилось все хуже и хуже, но они не осмеливались обратиться к врачу.

Ямина изо всех сил старалась ухаживать за больным. Она сожалела о том, что изучала не медицину, а различные гуманитарные дисциплины.

— Я уверена, что хозяину станет лучше, когда потеплеет, — в тысячный раз говорила она Хамиду.

Когда через узкие окна начало пробиваться весеннее солнце, девушке показалось, что на щеках отца появился еле заметный румянец.

Даже сейчас он был красив. Ямина подумала о том, что он всегда был одним из самых привлекательных мужчин при царском дворе в Санкт-Петербурге, где не было недостатка в красавцах.

Его волосы и борода поседели, глаза запали, а скулы заострились. Когда он спал, Ямине временами казалось, что его лицо похоже на мраморное изваяние.

Словно надгробная скульптура, неожиданно подумала девушка и, словно ребенок, расплакалась. Ей было невыносимо горько думать об этом. Ямина знала, что потерять отца — значит лишиться всего, что осталось у нее в этой жизни.

Думая о нем, Ямина вышла из кухни, которая занимала всю нижнюю часть дома. По узкой шаткой лестнице она поднялась на второй этаж.

Мебели в доме было мало. За исключением ковров на полу, которые купил на базаре Хамид, здесь не было больше никаких предметов роскоши.

Ямина очень тихо открыла дверь отцовской спальни.

Отец лежал на низком диване с горой подушек, на которые можно было бы опереться, когда он привставал по ночам, чтобы отдышаться. Из окна ему был виден город до самого Босфора, а на другой стороне залива — зеленые холмы и горы.

Войдя в комнату, Ямина подумала, что он все еще спит. Еле слышно ступая по коврам, она подошла к нему и поставила кувшин с соком лайма возле его кровати.

«Не буду его будить, — решила она. — Хамид прав… сон лучше любого лекарства, которое я могу ему принести. Возможно, от хорошего сна пройдет лихорадка».

Бесшумно поставив кувшин и стаканы на столик. Ямина остановилась и посмотрела на отца — на его прямой, аристократический нос, высокий лоб с зачесанными назад седыми волосами и руки, спокойно лежащие поверх одеяла.

Внезапно девушка испугалась.

Медленно, словно через силу, она дотронулась до его руки. Ее пальцы ощутили холод, и она поняла, что случилось именно то, чего она так страшилась.

Вскрикнув, Ямина опустилась на колени.

На мгновение она была даже не в состоянии плакать, осознавая лишь эту внезапную остановку жизни, словно всему настал конец.

Долгое время она смотрела на его лицо. Затем поняла, что душа уже покинула его тело, и с горечью воскликнула:

— Папа! Папа! Как я без тебя справлюсь? О дорогой мой папа, мне будет так тебя не хватать!

Она словно в пустоте слышала свой собственный голос. Затем, будто кто-то сказал ей, что она должна молиться не за себя, а за своего отца. Ямина начала читать молитвы за упокой души усопших. Девушка не слышала их после похорон своей матери, и все же они остались в ее голове, и она могла повторить их слово в слово.

Только когда молитвы были прочитаны и с губ девушки сорвалось последнее «аминь», из ее глаз хлынули горькие слезы. Она наклонилась и уткнулась головой в одеяло, которым был накрыт ее отец.

Прошло немало времени, прежде чем Ямина спустилась вниз.

Там ждал ее Хамид.

— Хамид, хозяин умер! — сообщила она. Голос ее звучал спокойно, а в глазах больше не было слез.

— Да перенесет его душу в рай всемогущий Аллах, госпожа.