Рабы любви

Когда тот подчинился, он, с трудом подбирая слова, произнес:

— У меня есть для вас сюрприз, Дженкинс.

— Неужели, милорд?

— Именно! В сундуке, который я привез из султанского дворца, не оказалось ожидаемого подарка. Там пряталась молодая девушка, для нее это было единственной возможностью бежать из гарема.

— Девушка, милорд?

Даже Дженкинс, обычно флегматичный, на этот раз очень удивился.

— Ее насильно увезли в гарем люди султана, — объяснил лорд Кастльфорд. — У нее просто не было другого выхода. Как вы понимаете, для меня это чрезвычайно щекотливая ситуация!

— Да, действительно, милорд. Что же ваша милость собирается делать?

— Я ничего не могу поделать, Дженкинс, кроме как отвезти эту юную даму в Афины, а затем каким-то образом переправить в нашу резиденцию.

Лорд Кастльфорд умолк, а затем медленно и внушительно произнес:

— Вы, Дженкинс, лучше, чем кто-либо другой, можете понять, какие у меня будут неприятности, если об этом узнают посторонние.

— Конечно, милорд.

— Случись это, будет бесполезно утверждать, что я к этому был совершенно непричастен. Никто не поверит, что я вовсе не содействовал бегству одной из женщин султана.

— Я вас понимаю, милорд.

— И поэтому, Дженкинс, вам придется помочь мне сохранить все это в тайне до прибытия в Афины.

— Хорошо, милорд.

— К счастью, я завтракаю, обедаю и ужинаю здесь, а вы прислуживаете мне, — продолжил лорд Кастльфорд. — Так что в каюту, я надеюсь, не будут заходить посторонние.

— Верно, милорд.

— Надеюсь, я могу рассчитывать на ваше благоразумие и содействие, — проговорил лорд Кастльфорд.

— Вы можете мне полностью доверять, милорд, — ответил Дженкинс.

— Если кто-нибудь будет излишне настойчиво просить вас пропустить его в мою каюту, — сказал лорд Кастльфорд, — мисс Ямина спрячется в сундук. Или в ванную, как, например, она сделала сейчас.

Дженкинс машинально поднял с пола шелковую косынку, выпавшую из сундука. Сложив косынку, камердинер снова положил ее в сундук.

— Это будет нетрудно, милорд, — через мгновение сказал он.

— Возникает вопрос относительно дополнительного, количества пищи.

Услышав это, Дженкинс хитро улыбнулся.

— Они просто подумают, что у вашей милости отменный аппетит! Что касается лишних чашек и тарелок, то не беспокойтесь и предоставьте это мне, милорд!

— Я уверен, что вы отлично со всем справитесь, — сказал лорд Кастльфорд.

Хотя Дженкинс, как правило, не проявлял ненужного любопытства, на этот раз он вопросительно посмотрел на кровать, и хозяин перехватил его взгляд.

— Опустите противомоскитную сетку, — распорядился он. — Мисс Ямина будет спать на кровати. А для меня принесите еще несколько подушек. Я буду спать на полу, как это принято на Востоке.

Лорд Кастльфорд подумал о том, что это предложение сделала Ямина, и ему пришлось едва ли не рабски следовать ее совету.

— Я позабочусь об этом, милорд, — заверил его Дженкинс. — Если ваша милость позволит, то я сейчас пойду и принесу еще одну чашку.

— Это не покажется странным окружающим? — поинтересовался его хозяин.

— Вовсе нет, милорд! Я скажу, что разбил ее. А когда никого не будет поблизости, я принесу еще несколько тарелок и столовых приборов. Так что на корабельной кухне мне не станут задавать никаких вопросов.

— Благодарю вас, Дженкинс, я всегда знал, что на вас можно положиться.

— Всегда рад быть полезным вашей милости.

Дженкинс с любопытством посмотрел на дверь ванной, затем вышел из каюты.

Лорд Кастльфорд ждал камердинера недолго — через несколько минут тот вернулся с чашкой, которую тут же поставил на поднос.

— Вам нужно что-нибудь еще, милорд? — спросил он.

— Нет, благодарю вас, вы свободны.

Когда камердинер снова вышел из каюты, он закрыл дверь на засов.

Это как будто послужило сигналом Ямине, и она в следующее мгновение вышла из ванной. Лорд Кастльфорд понял, что она слышала его разговор с камердинером.

Причудливый и довольно откровенный турецкий наряд Ямина сменила на синий кафтан, который удивительно шел ей. Воротничок и рукава были украшены жемчугом и бирюзой, полы кафтана также расшиты тонкими жемчужными нитями. Она не успела вынуть бриллианты из рассыпанных по плечам волос. Когда она подошла к лорду Кастльфорду, тому показалось, будто Ямина только что сошла с мозаичного изображения, сложенного руками персидских мастеров.

— Мне думается, что вы со всем прекрасно справились, — сказала она.

— Конечно. Я польщен вашим одобрением! — язвительно заметил ее собеседник.

Ямина улыбнулась и ответила:

— Вы все еще сердитесь на меня?

— Естественно! — ответил он. — Вообще-то сердиться — занятие утомительное, а дипломат всегда должен проявлять сдержанность.

— Вы были отнюдь не сдержанным, увидев, как я вылезаю из сундука.

— Вас это удивило?

— Не совсем, — ответила девушка. — Меня скорее даже порадовало, что я смутила ваше традиционное британское спокойствие и пробила броню отстраненного безразличия, которым славится ваша нация,

— Так вот, значит, как русские думают о нас?