Рабы любви

Застелив кровать, Дженкинс спрятал под нее матрас; а лишние подушки закрыл противомоскитной сеткой.

— Это на тот случай, если кто-нибудь зайдет к его милости с визитом, мисс, — объяснил Дженкинс. — Лучше не вызывать никаких подозрений.

— Естественно! — согласилась Ямина.

— Я могу для вас еще что-нибудь сделать, мисс? — осведомился камердинер немного позже, после того как привел в порядок ванную.

— Нет, спасибо, — ответила она.

Ямина знала, что ожидает возвращения лорда Кастльфорда, но не была уверена, тревожится ли она, боится или с нетерпением ждет.

Ей было трудно определить свои чувства к нему, и все же через несколько часов, когда он вернулся, она точно знала, что произойдет.

Ямина стояла возле иллюминатора в надежде увидеть многочисленные острова Эгейского моря. Затем она услышала, как открылась дверь.

На мгновение Ямина словно окаменела.

Она знала, кто пришел, и услышала, как он закрыл дверь и запер засов. Затем Ямина медленно обернулась.

Лицо лорда Кастльфорда было освещено солнцем, а от его взгляда сердце в груди Ямины чуть не остановилось.

Он медленно прошел через каюту. Ямина ждала; ей показалось, что ее ожидание растянулось на целую вечность.

Лорд Кастльфорд подошел к ней. Некоторое время он стоял молча, затем произнес:

— Это правда! А я думал, мне это просто приснилось!

— Что правда? — спросила Ямина, глядя ему в глаза.

— Что ты прекраснее, чем я вообще мог себе представить!

Воцарилось молчание. Затем он тихо проговорил:

— Вчера вечером я подумал, что ты — богиня, но теперь я вижу, что все-таки ты человек.

Он вздохнул и добавил:

— Ямина, что случилось? Возможно ли, чтобы я испытывал такие чувства?

— Какие… чувства? — запинаясь, спросила Ямина.

Он не прикоснулся к ней, и все же, когда его взгляд задержался на ее губах, Ямине показалось, словно она ощутила вкус его поцелуя.

Через мгновение он ответил:

— Когда я был в Индии, однажды вечером, стоя на веранде бунгало в горах, я услышал песню.

Ямина не сводила глаз с лица лорда Кастльфорда, когда он продолжал:

— Я попросил одного из своих друзей перевести слова. Они оказались следующими:

Любить или нет — мы не более свободны в этом выборе, чем капля воды, которая не может подняться и покинуть море.

Он умолк. Затем Ямина спросила:

— То, что вы… чувствуете… это… любовь?

— Я не знаю, — признался лорд Кастльфорд. — Если это так, значит, я никогда раньше не был влюблен. Дальше в песне были следующие строки:

Я навсегда останусь рабом огня, который разжег во мне твой сладкий поцелуй.

С этими словами он медленно протянул руку и привлек Ямину к себе.

В этом движении не было той бурной настойчивости, с которой лорд Кастльфорд вчера заключил ее в свои объятия. Теперь же казалось, что он наслаждается каждым мгновением.

Затем, когда Ямина уткнулась головой в его плечо, лорд Кастльфорд потянулся к ее губам.

И вновь этот поцелуй был совсем не таким, как вечером, а нежным и ласковым, словно лорд Кастльфорд пытался завоевать ее доверие.

Лишь почувствовав, как внезапно в Ямине разгорается страсть, его губы вновь стали властными и требовательными.

Он целовал ее до тех пор, пока мир вокруг них не начал стремительно кружиться, и Ямина перестала замечать что-либо, кроме своего возлюбленного. Наконец он отпустил ее и немного дрожащим голосом произнес:

— Разве это вообще возможно? Как это могло случиться со мной? Я не знаю. Я впервые увидел тебя лишь несколько дней назад, а теперь в моей жизни не существует ничего, кроме тебя.

— И я… чувствую то же самое, — прошептала Ямина. — Но вы… правы… это невозможно! Мы не можем что-либо значить друг для друга!

— Что ты хочешь этим сказать? — резко спросил лорд Кастльфорд.

Затем он вновь поцеловал ее, почти сердито, требовательно и властно — как вчера вечером.

Все природные инстинкты Ямины проснулись.

Они крепко обнимали друг друга до тех пор, пока им не стало трудно выносить силу переполнявших их чувств. Ямина подняла руку и приложила ее к губам лорда Кастльфорда.

— Пожалуйста, — взмолилась она, — пожалуйста… не вынуждайте меня испытывать такие чувства.

— Какие? — поинтересовался он.

Он понял, что Ямина хочет высвободиться из его объятий, и неохотно отпустил ее.

Она повернулась и подошла к иллюминатору; ей было трудно дышать. Ямине казалось, что солнце не только ослепило ее, но и пропитало все ее существо.

— Невозможно поверить что это… произошло… но все же это так! — произнесла она. — Но нам нужно… быть благоразумными.

— Благоразумными? — переспросил лорд Кастльфорд. — Что, по-твоему, мы должны делать?

— Мы ничего… не сможем… сделать, — ответила девушка. — Завтра мы прибудем в Афины… а потом… мы больше никогда… не увидим друг друга.

— Ты и вправду веришь, что это возможно? — спросил он.

— Это не только возможно, — сказала Ямина, — так должно быть… но нам не следует… сделать все еще хуже. Нам и так будет трудно сказать друг другу «до свидания».