Рабы свободы

М-м… я, конечно, всемерно признателен, но… что-то я не понял, куда я отправляюсь. Давайте тогда плохую.

Такси там не ходят.

Ага. Поэтому вы предложили место…

Да. Такой везучий герой, как ты, мне в спутниках совсем не помешает.

Вы хотели сказать, идиот…

Я всегда говорю только то, что хочу. В моём положении это позволительно. И перестань мне выкать. Договорились?

Что он мог ответить под прицелом ЕЁ глаз?! Его, к счастью, уже не бросало в жар от самого факта её присутствия, но находиться в непосредственной близости от настолько интересной женщины – мечта любого мужчины. Даже не обделённого женским вниманием, каким всю жизнь привык быть он.

Он только мог спросить:

– Если можно, новость номер ноль. Куда это мы с тобой собрались, собственно?

Пункт седьмой

МИР: Pt. AZURE[1]

(дата: четырнадцатое двенадцатого тысяча сто тридцать восьмого)

ОНА

Планету Лазурную вполне можно было считать олицетворением диалектики.

С одной стороны, это экономически крепкая планета, основа благосостояния коей зиждется на преобладающем среднем классе. С другой – это последний обитаемый мир «кольца 1» в этом краю обитаемой вселенной.

Граница.

Дальше – не проходят. Дальше – только летают.

С одной стороны, мощная туристическая индустрия, филиалы трансмировых корпораций, многочисленные мульти-порты, промышленные комплексы, необозримые склады, всевозможные торговые центры, предлагающие товары «с обеих сторон»… Цветущая развитая планета.

С другой – несколько космопортов, повышенная концентрация разумных существ неземных биовидов, резервации постоянно проживающих чужаков, временные лагеря на побывке первопроходцев, учебные кампусы завербованных колонистов, припортовые кварталы с борделями и салунами, чёрный рынок запретных, опасных товаров с ТОИ стороны…

Первопроходческая инфраструктура со всеми её квазиромантичными прелестями. ФРОНТИР.

Для неё – Лазурная была последним рубежом, последней возможностью повернуть обратно. Вратами в неизвестность, где её и её спутников могло ждать все что угодно. Без ограничений. Там, где летают, а не проходят, – непредвиденность возведена в ранг закона природы.

Джосф – в одном флаконе водитель, слуга, секретарь и телохранитель Эллен (на период предстоящего полёта она целиком персонифицировалась в новообретённый сегмент и для ясности теперь отзывалась на это женское имя), уже арендовал небольшую космическую яхту первого класса комплектации (иначе и быть не могло). В своё время он также был пилотом и разбирался во всём, что можно запустить в космос. Высокопрофессиональный индив…

Да, этот организм оставался отдельным, его индивидуальность в общее сознание влиться не сумела и потому – нитью не стала. С этим досадным обстоятельством приходилось временно мириться.

По сути, это из-за эгоцентризма Джо ей пришлось решиться на небывалое коварство по отношению к равновеликим. Нейтралитет доселе соблюдался обеими сторонами неукоснительно, условная грань обоюдно дозволенного не пересекалась. Как договорились, так и «велись».

А она взяла да и склонила дочь равновеликой…

Это вышло непреднамеренно. Вначале она хотела просто прикинуться дочкой покойной Эллен Литтлсон, принять личину, используя любимую игрушку индивов – проектор. После этого проникнуть за «линию» нейтральной полосы, втереться в доверие к равновеликому; «оригинал» дочки тем временем силами исполнителей придержать где-нибудь, инспирировав соответствующие обстоятельства. Это дозволялось. Равновеликие сами постоянно, всеми способами урывали фрагменты информации. Она даже подозревала, что кусочков мозаики у них набралось столько, что почти готова цельная картина – истинный «портрет» семьи, «фото на паспорт» Я-Мы. Но равновеликих становилось всё меньше и меньше. Она же росла, увеличивалась – и потому не трогала их, просто ждала, когда равновеликих не останется вовсе. Чтобы без особых хлопот занять доселе недоступные ареалы.

Одним словом, отправляясь на поиски, посланница Я-Мы имела намерение уважить нейтралитет, который они неукоснительно соблюдали по отношению к её семье.

Уцелевших равновеликих трогать не надо, их трогать опасно. Убить сверхсущность они не сумеют, убить её уже невозможно, но существенно осложнить ей жизнь – вполне могут. Хотя бы тем, что уничтожат себя преднамеренно, до срока, ВСЕ единовременно. Тем самым лишив Я-Мы шанса заполучить информацию. Абсолютно все «устные» сведения, которые хранятся в их памяти, не передоверенные никакому другому носителю информации. Пока живёт хотя бы одно из этих «полуколлективных» существ – живы они все, и остаётся шанс УЗНАТЬ, что им было сказано вселенскими бродягами. Последнее из выживших проговорится, так или иначе, и выдаст главный секрет, прежде чем исчезнуть окончательно.

Это ЗНАНИЕ ей было необходимо как воздух птице, как вода рыбе, как земля червю, как огонь саламандре.