Рабыня Изаура

— О, господин мой, сжальтесь! — воскликнула Изаура, падая на колени у ног Леонсио и в отчаянии воздевая руки к небу. — Ради вашего отца, недавно умершего, ради вашей матери, так любившей вас, не мучайте свою несчастную рабыню. Оставьте мне самую грязную и тяжелую работу, я всему подчинюсь безропотно. Но то, что вы требуете от меня, я не могу исполнить, я не должна этого делать, даже под страхом смерти!

— Мне непросто так обходиться с тобой, но ты вынуждаешь меня. Ты же понимаешь, что мне никоим образом не выгодно терять такую рабыню, как ты. Может быть, когда-нибудь ты будешь мне благодарна за то, что я помешал твоему безрассудному решению.

— Но это неизбежно! — крикнула Изаура хриплым и дрожащим от отчаяния голосом, проворно поднимаясь с полу. — Пусть я не убью себя собственными руками, но все равно, умру от руки палача.

В это время вернулся Андрэ, неся колодки и кандалы. Он положил их на скамейку и немедленно удалился.

При виде этих варварских и унизительных орудий пыток, глаза Изауры помутились, ее сердце похолодело от ужаса, ноги подкосились, она упала на колени и, склонившись к табурету, на котором сидела во время работы, залилась слезами.

— Пусть душа моей старой госпожи, — воскликнула она голосом, срывающимся от отчаяния, — защитит меня от насилия! Там, на небесах, вы властны защитить меня так же, как вы делали это здесь, на земле.

— Изаура, — сурово сказал Леонсио, указывая на орудия пыток. — Вот что ожидает тебя, если ты не простишься со своим безрассудным упрямством. Мне больше нечего сказать тебе. Пока что я оставляю тебя, чтобы ты поразмыслила об этом до вечера. Тебе придется выбирать между моей любовью и ненавистью. И то и другое чувство, как тебе хорошо известно, глубоки и безграничны. Прощай!

Услышав, что ее господин ушел, Изаура подняла лицо, залитое слезами, воздела руки к небу, подчинясь душевному порыву, и сквозь рыдания обратилась к царице небесной с молитвой, идущей из глубины ее истерзанной души:

— Непорочная Пречистая Дева, Пресвятая Богородица! Ты знаешь, как я невинна, знаешь, что я не заслуживаю такого обращения. Спаси меня и помилуй! Никто в целом мире не может помочь мне. Спаси меня от этого кровожадного палача, грозящего не только моей жизни, но и моему целомудрию. Смягчи его душу, наполни его сердце добротой и милосердием, чтобы он сжалился над своей несчастной пленницей! Жалкая рабыня, я молю тебя со слезами на глазах и болью в сердце! Ради твоих пресвятых мучений, ради кровоточащих ран твоего божественного сына защити меня, сжалься надо мной…

Как прелестна была Изаура, безмолвно застывшая с мольбой во взоре, в томительной тревоге. И сейчас она была еще прекраснее, чем в минугы безмятежного спокойствия и радости. Если бы Леонсио увидел ее в этот миг, может быть, это зрелище смягчило бы его жестокое сердце. С очами, омытыми слезами, потоками струившимися по бледным щекам, с печально приоткрытым ртом и дрожащими губами, шептавши- ми сквозь рыдания молитву, с беспорядочно рассыпавшимися по плечам пышными локонами черных волос, с трепетно вздымающейся грудью, она являла собой совершенную модель для вдохновенного художника, пожелавшего бы создать Скорбящую Богоматерь, к которой в эту минуту Изаура обращала свою страстную мольбу. Непорочные ангелы, казалось, окружавшие ее в эти минуты, овевая золотыми и карминовыми крыльями, несомненно отнесли ее пылкую, исполненную страданиями молитву к подножию трона Утешительницы скорбящих.

Погруженная в свое горе, Изаура не заметила, как в помещение бесшумно, настороженно оглядываясь, проскользнул ее отец и направился к ней.

— К счастью, она еще здесь, — шептал Мигел. — А палач уже побывал тут! Ах, бедная Изаура!.. Что с тобой будет?..

— Отец, вы пришли! — воскликнула несчастная, увидев Мигела. — Посмотрите, до чего довели вашу дочь!

— Что с тобой, девочка? Какое несчастье обрушилось на твои хрупкие плечи?

— Разве вы не видите, отец?.. Вот что уготовано мне, — ответила она, указывая на колодки и кандалы, лежавшие на лавке.

— Боже мой, какое чудовище! Я был готов ко всему, но это…

— Вот какую свободу собирается дать он той, которую его мать растила, ходила и лелеяла. Унижения и насилия в неволе, непрерывные муки души и тела, вот что выпало на долю вашей несчастной дочери… Отец мой, я не вынесу таких страданий! У меня был один путь избавления, но и этого я буду лишена, закованная в кандалы, связанная по рукам и ногам! Ох, отец! Мой отец! Это ужасно! Отец мой, где ваш нож, — добавила она хриплым голосом после небольшой паузы, печально взглянув на него, — мне нужен ваш нож.

— Что ты собираешься делать, Изаура? Какие безумные мысли?

— Дайте мне ваш нож, отец. Я прибегну к нему только в самом крайнем случае. Когда негодяй явится, чтобы заковать меня в это железо, он умоется моей кровью.

— Нет, дочь моя. До этого дело не дойдет. Отцовское сердце почувствовало, что здесь происходит, и я решился. Деньги, на которые я не смог купить твою свободу, помогут мне вырвать тебя из когтей этого чудовища. Все уже готово, Изаура. Бежим.

— Да, отец. Бежим. Но как? Куда?