Рабыня Изаура

Эти слова Алваро, такие нежные, проникнутые самым искренним и глубоким чувством, при других обстоятельствах пали бы целительным бальзамом на сердечные раны Изауры, омыв их невыразимым счастьем. Но сейчас они звучали для нее самой жестокой и оскорбительной насмешкой судьбы — небесным гимном, ворвавшимся в грохот ада. С одной стороны она видела ангела, с ласковой улыбкой держащего ее за руку и указывающего ей эдем наслаждений, куда он пытался увлечь ее, в то время как с другой стороны — омерзительную фигуру демона, приковывающего к ее ногам массивную цепь, всей тяжестью своей которая увлекает ее на голгофу вечных страданий.

Дело в том, что бедная Изаура, преследуемая постоянными страхами и подозрениями, заметила во время кадрили подлого Мартиньо, когда тот, прислонившись к косяку двери малой гостиной, с бумагой в руке, казалось, изучал ее с самым пристальным вниманием. Картина эта как молния поразила ее, и она больше не сомневалась, что раскрыта и окончательно погибла. Внезапное головокружение затуманило взор девушки, казалось, пол уходит у нее из-под ног, и она скатывается в разверзшуюся бездонную пропасть. Чтобы не упасть в обморок, она крепко ухватилась обеими руками за руку Алваро и прижалась к его груди.

— Что с вами? — спросил он, испугавшись. — Вам дурно?

— Нет, нет, — ответила Элвира слабым голосом, делая усилия, чтобы придти в себя. — Внезапная боль… что-то кольнуло в сердце… Но уже проходит… Я не привыкла к такой духоте, мне стало не по себе в круговороте танца.

— Но вы быстро привыкнете, — ответил Алваро, одной рукой сжимая ее ладонь, а другой обвив ее стан. — Вы родились, чтобы блистать… Если хотите уйти…

— Нет, сеньор. Останемся. Финал уже близок…

Ее уклончивый ответ успокоил Алваро, а быстрые движения немедленно последовавшей мазурки скрыли крайнюю бледность и глубокое потрясение Элвиры. Несчастная уже не танцевала, но машинально двигалась по зале, ее мысли отсутствовали, она не видела вокруг себя ничего, кроме отвратительного лица Мартиньо, застывшего угрожающим предостережением в дверях малой гостиной, куда она время от времени устремляла полный отчаяния и ужаса взор. Вся кровь прилила ей к сердцу, трепетавшему как у голубки, чувствующей на своей груди безжалостные когти ястреба.

Погрузившись в это состояние страха и смятения, Изаура не нашла, что ответить на столь искреннее и страстное признание юноши. Несколько мгновений она хранила молчание, что Алваро истолковал как робость или волнение.

— Вы не хотите отвечать? — нежно продолжал он. — Но хоть одно слово. Только одно слово…

— Ах, сеньор, — прошептала она, вздыхая. — Что я могу ответить на сладостные слова, произнесенные вами? Они волнуют меня, но…

Элвира внезапно замолчала. Неожиданная дрожь, охватившая ее, передалась Алваро. Это заставило его посмотреть на девушку с испугом и тревогой.

— Это он! — этот возглас сорвался с ее губ, как глухой и сдавленный стон. Она увидела Мартиньо, входящего в зал и ощутила смертельный холод, охвативший все ее тело.

— Простите меня, сеньор, — продолжала она, — сегодня я не в состоянии слушать ваши нежные слова. Я плохо себя чувствую, мне необходимо уйти. Если вы будете так добры, то проводите меня к отцу…

— Конечно, дона Элвира!.. Как вы бледны! Что с вами? Хотите, я провожу вас домой?.. Хотите, позову доктора?.. Здесь есть врачи.

— Спасибо, сеньор Алваро, не беспокойтесь. Это мимолетное недомогание, вероятно, усталость. Мне будет лучше, когда я вернусь домой.

— Так вы хотите уйти, не сказав мне ни единого слова утешения, не обнадежив…

— Может быть, утешения, но надежды — нет…

— Почему нет?

— У меня самой ее нет.

— Значит, вы не любите меня…

— Очень люблю.

— Тогда вы будете моей!

— Это невозможно…

— Невозможно!.. Какие могут существовать препятствия?

— Не могу сказать вам. Это мой крест.

В самом увлекательном месте это любовное объяснение было прервано внезапным появлением Мартиньо, приветствовавшего их глубоким поклоном. Возмущенный Алваро нахмурил брови и был готов прогнать назойливого знакомца, как отгоняют собаку. Элвира замерла, оцепенев от ужаса.

— Сеньор Алваро, — почтительно обратился к нему Мартиньо, — с вашего позволения мне надо сказать несколько слов этой сеньоре, которая опирается па вашу руку.

— Этой сеньоре! — воскликнул удивленный кавалер. — Какое у вас может быть дело к этой сеньоре?

— Очень важное. И ей это должно быть известно лучше, чем нам с вами.

Алваро, зная, сколь гнусен и презираем был Мартиньо, и решив, что речь шла об уловке некоего завистливого и трусливого соперника, воспользовавшегося этим ничтожеством, чтобы оскорбить или высмеять его, почувствовал приступ ярости, но на мгновение сдержался.

— У вас какие-то дела с этим человеком? — спросил он у Элвиры.

— У меня? Никаких, конечно. Я даже не знаю, кто это, — прошептала бледная и дрожащая девушка.

— Но, бог мой, дона Элвира, почему вы так дрожите? Как вы бледны! Кто этот негодяй, заставляющий вас так страдать? О, ради бога, дона Элвира, не пугайтесь! Я здесь, рядом с вами, и пусть остережется тот, кто осмелится оскорбить нас!