Рабыня страсти

— М-м-м-м, ты — изысканное лакомство, — объявил он. — Ты создана лишь для наслаждения. Для этого Аллах сотворил тебя! Твое предназначение — дарить наслаждение и наслаждаться… Я искусный любовник — ты очень скоро это поймешь. — Одна рука его принялась ласкать ее левую грудь. — Я уже наполовину влюблен в тебя. Ты распаляешь мою плоть так, как никому не удавалось вот уже многие годы… Сердце мое взывает к твоему, Зейнаб! — Ладонь его ласкала ее лицо, а чувственный низкий голос — мятежную душу:

— Ты страшишься меня, моя дивная? Не нужно! Покорись воле моей — и я буду благосклонен.

— Я страшусь твоей силы и власти, мой господин, — призналась она. — Но не думаю, что сам ты страшен…

— Ты достаточно мудра, чтобы уловить разницу, — с улыбкой отвечал он. Руки его обхватили тонкую девичью талию. Рывок — и вот она уже на постели. Вновь отступив, он полюбовался ею.

— Покажись мне хорошенько, Зейнаб… Она медленно вытянулась, покорно позволяя ему любоваться своей наготой. Ее поразило, насколько этот страстный мужчина держит себя в руках… Она перевернулась на живот.

Рука его ласково скользнула по ее дивно очерченному заду.

— Словно прелестный юный персик, — сделал он девушке комплимент. — А отверстие между этими соблазнительными половинками еще девственно? — Ладонь владыки ласкала шелковистую кожу.

— Учитель Страсти сказал, что войти в него первым — твоя привилегия, мой господин, но я готова принять тебя. — Зейнаб изо всех сил сдерживалась, чтобы не задрожать. В движениях этих пальцев сейчас ощущалось нечто почти грязное, низменное…

— Хорошо! — отвечал он. — Теперь повернись ко мне лицом, моя прелестная. — Я знаю, что ты в состоянии дать мне во сто крат больше наслаждения, нежели любая из наложниц, но сегодня я хочу, чтобы ты была просто женщиной. Я буду любить тебя, а ты подчиняться мне во всем, и мы вместе насладимся… — Он помог ей подняться с постели.

— Ты не найдешь женщины более покорной и жаждущей усладить тебя, чем я, господин мой, — пообещала ему Зейнаб. Какая она глупая, что так занервничала! Калиф вовсе не чудовище. Он очень мил, а то, что он для нее чужой… Ну и что из этого? Она не просто его собственность. Она Рабыня Страсти, и помнит свято свой долг.

Он быстро разоблачился, кафтан его соскользнул на пол, туда, где уже лежала ее одежда. Затем отступил на шаг, предоставляя ей в свою очередь возможность рассмотреть его тело.

— Можешь глядеть на меня. Женщина должна знать тело господина так же хорошо, как и свое собственное.

Она изучала его с серьезным выражением лица. Да, первое впечатление не было обманчивым. Он не строен, как Карим, напротив, коренаст. И все же рельефная мускулатура не заплыла жирком. Она знала, что калифу за пятьдесят. Но это тело словно противоречило здравому смыслу… Он привлекателен и крепок. Кожа светлая, без всяких следов растительности. Торс короток, а сильные ноги стройны и длинны. Мужской орган хороших размеров и приятен глазу. Зейнаб вновь взглянула в глаза калифу.

— Ты красив, мой повелитель… — сделала она ему комплимент в свою очередь.

— Мужские тела, — сказал он, вполне довольный услышанным, — лишены изысканной красоты, присущей женским, прекрасная моя. И все же когда они сливаются, то получается то, что нужно… — он заключил ее в объятия и принялся пылко ласкать нежные груди, словно мальчик, впервые в жизни коснувшийся запретных плодов.

Зейнаб на мгновение закрыла глаза. Не так, совсем не так касался ее тела Карим… Мысль эта, вместо того чтобы опечалить девушку, отрезвила ее. Да, их преступная взаимная любовь — величайшее несчастье, но ведь оба они знали, что добром это не кончится… И она не опозорит Учителя в глазах владыки. Она должна стяжать ему славу — ведь это он научил ее страстно отдаваться мужчине. Ради них обоих она должна быть выше всяких похвал. Ведь она не какая-нибудь девственная дурочка, мечтающая о чистой и вечной любви…

Она сосредоточилась всецело на прикосновениях его рук к своему телу. Возможно, они чересчур пылки, но тем не менее нежны. Губы его нашли ее рот — страстный и чувственный поцелуй заставил ее содрогнуться. Она инстинктивно ответила на лобзанье — что ж, хоть он и чужой для нее, но сумел-таки распалить ее чувства! А она было подумала, что это невозможно… Похоже, кое-чему Карим все-таки ее не обучил — ничего, она сама до этого дойдет…

Она запрокинула голову — губы калифа заскользили по ее шелковистой шейке. Она чувствовала нежные касания горячего и жадного языка. Довольная, она тихонько замурлыкала, когда губы прильнули к ее юной груди. Он целовал и касался языком душистой кожи, теряя голову от аромата гардений и безумного желания… Губы его сомкнулись вокруг кораллового соска и принялись нежно сосать. Тело девушки выгнулось в его могучих объятиях. Он слегка прикусил напряженный сосок — Зейнаб тихонько вскрикнула, уже пылая ответным огнем, всецело захваченная ласками…