Ради тебя

Решение приходит мгновенно.

Я вжимаюсь в тело Яна, чтобы просунуть руку к двери с его стороны, нажимаю на ручку и с нечеловеческим усилием выпихиваю его тело из салона.

Автомобиль кувыркается.

Земля и небо мелькают с такой скоростью, что я не различаю где что.

Удары болезненны, молниеносны и приходятся на каждый участок моего тела.

Перед тем, как я разрешаю себе погрузиться в спасительную тьму, негнущимися пальцами срываю амулет с шеи и откидываю прочь.

Больше всего на свете я не хочу, чтобы это все повторилось.

Ян не умрет со мной в этой проклятой машине больше ни разу.

Я готова заплатить за это ценой своей жизни.

Вновь.

Глава 40

Сбой в программе

Я – боль.

Во мне сокрыты тысячи ее оттенков, от приглушенного коричневого до ярко-алого.

Я соткана из боли.

Не могу пошевелиться. Тело, словно каменное. Оно вылеплено из гранита и… больше не мое.

Голова – боль.

Грудная клетка – боль.

Я даже с уверенностью могу сказать, что мое имя теперь звучит иначе. Оно состоит всего из четырех букв, впрочем, как и раньше, только теперь эти буквы чужие.

Б – О – Л – Ь.

Да. Это кажется правильным.

Сознание успокаивается и точно покачивается на волнах, пока из небытия не вырывает голос.

– У нее перелом нескольких ребер, черепно-мозговая травма, – вздыхает кто-то совсем рядом. – Внутреннее кровотечение удалось остановить.

– Почему она так долго без сознания?

– А ты что думал, она вскочит прямо с операционного стола и пойдет в пляс?! – шипит мужчина. – Ее только перевели из реанимационного блока! Даже действие наркоза еще не вышло.

– Она должна уже проснуться… Я хочу видеть ее глаза.

– Она ничего тебе не должна, ублюдок! Если бы не ты этого всего вообще бы не было! Усек?!

– Заткнись, Брагин! Не тебе меня судить!

– Покинь палату! Я разрешил тебе посмотреть на нее только из-за просьбы своей невесты! Посмотрел? А теперь пошел вон!

Слышится возня. Приглушенные звуки от ударов. Пыхтение. Шипение.

Мне хочется приоткрыть хотя бы один глаз и увидеть, что происходит. Но тело не подчиняется, и я вновь соскальзываю за грань сознания.

Парю в темноте и лишь иногда улавливаю обрывки фраз.

– Почему она так долго, мать вашу, не приходит в сознание?!

– Ян, успокойся. Нам всем надо успокоиться. Даша сильная. Она обязательно выкарабкается. – На этот раз голос женский, немного охрипший, низкий и постоянно всхлипывает.

Внутри меня зажигается огонек узнавания. Рита? Она плакала?

О, Господи! Как же мне хочется ее обнять!

Пытаюсь пошевелить рукой, но все тщетно.

Боль не отступает.

– Рыжик, я не могу. Я… не могу ее потерять… еще раз.

– Даже не смей о таком думать, Кенгерлинский! – возмущенно выплевывает Рита и ее голос становится на несколько тонов выше. – Операция прошла успешно. Все наладится. Мы должны верить.

– Верить? – Ян надрывно смеется. Я чувствую в нем столько боли, которая перекликается с моей собственной, что мне хочется завыть от отчаянья. – Ты же знаешь, вера не по моей части. Я просто схожу с ума от бессилия здесь!

– Тогда я буду верить за двоих, Ян. Мне хватит сил.

Он вздыхает, ненадолго замолкает и произносит то, что я знаю, отнимает у него чуть ли не последние силы:

– Спасибо.

Все тяжелое и неимоверно болит. Я хочу вернуться, но этот пласт боли, что придавил мое тело, слишком тяжел, непосилен мне.

Я устала бороться. Хочу заснуть и больше не чувствовать. Вообще ничего не чувствовать. Воспаряю в глубокую тьму. Она баюкает меня в своих теплых объятьях. Так намного спокойнее и уютнее, чем постоянная борьба с болью. Мне не одолеть ее. И… я почти свыкаюсь с мыслью, что останусь во тьме навсегда, как голоса вновь вырывают меня из темноты, поближе к ненавистной боли.

– Она никогда не очнется, да?

– У Даши серьезная черепно-мозговая травма, – говорит мужчина, в котором узнаю Федора Брагина. Сейчас, по оттенкам в его голосе, я чувствую его спокойствие. – Мы ввели ее в искусственную кому, чтобы минимизировать риск повреждения мозга. Ты должен понять, Ян, медицина не всесильна. Мы сделали все, что могли. Я вообще не понимаю, как она могла появиться в лесу спустя три месяца после своей смерти! Это немыслимо! Тело Даши идет на поправку, но мозг… Черт! Я не знаю, что тебе сказать! Я не знаю, когда она очнется и очнется ли вообще!

– Хреново.

– Еще как! Ян, а я ведь только обрел дочь… Вновь…

О Боже. Он беспокоится обо мне. Так непривычно чувствовать подобное, что мне хочется заплакать. Дочь… Неужели все, что я слышу, реальное? Федор любит меня? Так сложно поверить в хорошее и вновь довериться людям, что дыхание вдруг спирает в груди. Оно обрывается на полувздохе и начинает клокотать рядом, точно надо мной трепещет крыльями стайка голубей.

Слышу тревожный писк приборов. Никогда не забуду этот звук, ведь именно он предвещает скорую смерть.

– Дерьмо! Ян не заслоняй! У нее остановка сердца. Катя, подключи дефибриллятор!

Я умираю? Опять?

– Даша!

Темнота.