Радикальные меры

А я и выстрелил. Только в потолок.

Между нами было около пяти метров, но для рибху это расстояние ничего не значило. Он ударил меня локтем по руке, заставив пальнуть в потолок. Облачко синего пламени вспыхнуло рядом со стволом, и часть потолка просто исчезла, как и часть крыши. В идеально круглой дыре светлело утреннее небо.

Вика оторвет мне голову, если вторгшийся остроухий не сделает этого раньше. В самый последний момент щит уберег меня от кулака, что точно проредил бы всю стоматологию. В отличие от вчерашнего, это не тот случай, когда можно позволять по себе попасть.

Он не использовал никаких печатей, либо тщательно это скрывал. Да и дрался не скажу, чтобы технично — уровень боя за школой не на жизнь, а насмерть. Но при всем этом, его движения были очень быстрыми и имели, как бы выразиться, большой вес. Если и бил, то чтобы наверняка пробить насквозь.

— И вот так… в вашей армии обучают? — спросил я, отходя в сторону арки. В коридоре у него будет меньше пространства для маневра, как и у меня. Зато, можно будет попытаться зажать остроухого щитом.

— Эй, не смейся над моим стилем! — фыркнул остроухий. — У меня есть оправдание, а вот ты двигаешься как заплывший жиром белбетриф!

Моя атака захлебнулась. Кулак будто наткнулся на эластичную преграду, и рука спружинила в обратную сторону, что было бы не так страшно, будь я сделан из резины. Но это не так, поэтому в локте что-то хрустнуло. Левую руку я стал ощущать гораздо хуже. С одной стороны, очень хорошо, что система убирает боль — во время работы мы получали травмы, которые сразу могли вывести человека из строя. В бою это могло стоить любому агенту жизни. С другой, боль все-таки необходима, ведь иначе ты можешь думать, что все нормально. Так и не заметишь, насколько сильно тебя потрепало.

Вика прихрамывает до сих пор хотя рану от острых лап лечили и лучшие земные врачи, и мощные лекарства из Паутины.

На эту же травмированную руку пришелся следующий удар. Что-то мне подсказывало, в травмпункт потом все же стоит заглянуть. Я закрылся от мощного пинка, разорвавшего подошву вражеского ботинка. За этим последовал резкий рывок — попытка треснуть лбом. Натиск рибху заставил отступить к кухне. Где-то за спиной шевелилось и ворчало хищное трехлапое существо, окруженное более мелкими собратьями. Враги зажимали со всех сторон. Врубив зрение, я сумел хоть немного замедлить эту сволочь. Резко убрал щит в тот момент, когда враг открылся и сделал выпад, ударив противника в плечо.

Гад оказался крепче, чем ожидалось от беглеца первого уровня — он слишком быстро оправился. Будь у меня приложение, отслеживающее количество жизненной силы в процентах, уверен, оно бы показало, что я нанес просто мизерный урон. Но я до этого обходился без такого приложения. Мелкие монстры умирали слишком быстро, а о здоровье больших спокойно можно было судить по яркости внешнего вида.

Нет, точно не первый уровень, а как минимум, пятнадцатый. Ушастый вряд ли был сильнее меня, но каким-то невероятно несправедливым образом наши силы оказались равны. Если бы не щит, я бы уже завалился на бок. Рибху бил наотмашь, но каждый удар ощущался словно влетающий в кирпичную стену грузовик. Шанс отлететь в новый мир был велик. Я бросил молот вперед, но тут же убрал его. Костяшки пальцев приземлились ровно между глаз остроухого. Он забавно крякнул и крутанулся в воздухе.

Противник сплюнул кровь. С хрустом он вправил себе нос, и размял руки. — И это все?

122 — День Третий: Вторжение (4)

— Давай без вот этого пафоса. — мне удалось найти брешь в его защите. Аура остроухого делала воздух вокруг него эластичным и пружинистым. — Что вам от нас нужно? Для чего это все?

Полностью закрыться он не мог, но окно возможностей было очень и очень маленьким. Врага будто окружала целая связка невидимых воздушных шаров.

— Узнаешь, и очень скоро. — рибху увернулся от замаха. Молот проломил хрупкую стену и на кухне появилась еще одна дверь. Оттуда сразу же высунулась отвратительная зубастая голова. На загривке твари в текучем металле тонула покореженная собачья морда. Отродье не просто сожрало овчарку, оно переваривало, поглощало носителя бурлящей кожей.

Чудище понюхало остроухого, и пришло к выводу что кушать здесь нужно меня и только меня.

— Этот уже поел мертвой плоти. — равнодушно сказал остроухий. — Они становятся сильнее, когда больше узнают о своей добыче. Особь, что отведает твоего мяса получит любопытные свойства.

Что ж, мне просто нужно было раздавить его, пока этого не произошло. Расправиться с отродьем было бы очень просто — по дороге сюда я уже положил несколько штук. Но противники резко сделали неожиданный финт ушами.

Рибху ударил чудовище. Ударил в полную силу, совершенно не сдерживаясь. Кулак вошел глубоко в тело твари, а нити ожившего жидкого металла поползли вверх по руке остроухого. Чудище превратилось в бесформенный пузырь, сливающийся со своим хозяином. Оно стало уродливой перчаткой с большими когтями и обнаженными псевдо-мышцами под рвущейся серебристой кожей.