Радикальный ислам. Взгляд из Индии и России

В 2002 году Николя Саркози, в тот момент министр внутренних дел, объявил, что целью его политики является сохранение завоеваний республики, одним из которых стало отделение церкви от государства. Мусульмане должны чувствовать себя, прежде всего, французами, а потом уже мусульманами, заявил Саркози. По его мнению, «за республиканским столом нет места фундаментализму»⁴¹ .

Для укрепления своей политической линии Н.Саркози в 2003 году настоял на создании единого представительного органа всех французских мусульман – Французского совета мусульманской религии. Но создание совета, который должен был проводить в мусульманских общинах политику властей по интеграции мусульман в республиканское общество, закончилось полным провалом. В результате выборов большинство мест в нем получили две радикальные мусульманские организации: «Национальная федерация мусульман Франции» и «Союз исламских общин Франции» (последняя, как уже было указано, создана «Братьями-мусульманами»).

Представители умеренного направления мусульман Франции – Парижской большой мечети, – принимающие все ограничения, которые накладывает на верующего человека светское государство, потерпели сокрушительное поражение. Сторонники Далиля Бу-бакера, главы Парижской большой мечети, которого Саркози хотел видеть на посту председателя совета, получили в совете только два места из пятидесяти!

Это при том, что представители Парижской большой мечети возлагали большие надежды на поддержку государства. В интервью 2003 года Далиль Бубакер отметил, что «в результате терпимости, которую проявляют власти по отношению к экстремистам, радикальный ислам все больше утверждается во Франции, в Европе и во всем мире»⁴². Чтобы способствовать укреплению умеренного течения в исламе, европейские власти, по мнению главы Парижской большой мечети, должны «решительно противодействовать росту влияния фундаменталистов»⁴³

. В том числе оказывая финансовое содействие по-настоящему умеренным мусульманам.

Итог инициативы Саркози можно подвести опять же фразой Далиля Бубакера: «Почему, если в Кабуле бреют бороды, мы должны их отращивать в Париже?» ⁴⁴

Таким образом, исламисты, пользуясь в одном случае откровенным попустительством английских властей, а в другом случае либеральным французским законодательством, смогли отвоевать часть позиций у представителей умеренных мусульманских общин.

Еще часть влияния и позиций эти умеренные мусульманские общины, которые уже давно существуют на территории Европы и известны своей лояльностью, потеряли благодаря весьма своеобразной политике европейских властей по продвижению «евроислама».

Концепция евроислама состоит в принятии европейскими мусульманами ограничений, которые вытекают из светского характера европейских государств. И, на первый взгляд, является разумной и конструктивной. Однако когда дело доходит до практического воплощения этой концепции в жизнь, возникают большие проблемы.

В 2003 году в Страсбурге произошел скандал, связанный с тем, что власти стали оказывать грубое давление на местную общину. Сначала власти города пообещали оказать финансовую помощь в строительстве новой мечети, но потом неожиданно увязали помощь в строительстве с готовностью местной общины выполнить ряд условий. Речь шла о том, что проповеди в будущей мечети должны читаться по-французски, а не на арабском языке. От общины также потребовали помощи в борьбе с несовершеннолетними преступниками, соблюдения прав женщин, а также содействия мэрии в вопросе о запрете на ношение хиджаба.

Требования мэрии были с возмущением отвергнуты, так как вопрос о языке проповеди был признан чисто теологическим, а вопрос о «хиджабе» политическим. В ответ вице-мэр Страсбурга Робер Гроссман заявил: «Мы не хотим что-то блокировать, но хотим, чтобы наши принципы уважались»⁴⁵. И пригрозил пересмотреть не только решение о финансировании строительства мечети, но и решение о самом строительстве.

Необходимость диалога европейского общества с проживающими на территории Европы исламскими общинами (а также гражданами, исповедующими ислам) не вызывает сомнения. Вопрос лишь в том, в чем именно состоит содержание этого диалога.