Радикальный ислам. Взгляд из Индии и России

Что касается роста исламистских настроений в Пакистане, то, как оказалось, игры с радикальным исламом даром не проходят: к середине 1980-х годов исламские настроения стали активно проникать в спецслужбы и в армию. В генералитете все большую роль стало играть второе, гораздо более исламизированное поколение военных, подготовленное и выдвинутое в самом Пакистане и постепенно теснившее относительно светских «генералов из Сандхёрста» (Королевская военная академия Великобритании).

Политику исламизации армии продолжил и пришедший к власти в 1999 году генерал Первез Мушарраф.

Он не воспрепятствовал получению избирательным альянсом шести фундаменталистских партий Пакистана 11% голосов на парламентских выборах 2002 года, разрешил исламистам свободно вести проповедническую деятельность, принял на своей территории талибов после их поражения в Афганистане.

Конечно, на политику Мушаррафа оказывали давление радикальные исламские элементы из высшего военного руководства, включая тех, которые инициировали создание «Лашкар-и-Тайба» в Кашмире. Они контрабандным путем снабжали оружием сепаратистские группировки в Кашмире, Афганистане и даже в Шри-Ланке («Тигры освобождения Тамил-Илама»)¹⁵.

В результате, к концу XX – началу XXI века ислам в Пакистане из политического инструмента для внутреннего (цементирование этнической и политической структуры страны) и внешнего (создание зон напряженности в отношениях с Индией) использования превратился в самостоятельный политический фактор, в мощную силу, все чаще противопоставляющую государственным интересам свои собственные. Пакистанские военные и спецслужбы перехитрили самих себя: политизированный ислам вошел в жесткое противоречие с возможностью дальнейшего экономического и политического (по преимуществу светского) развития страны.

Окончательно это стало понятно после смены западной (американской) парадигмы по отношению к исламу, наступившей после 11 сентября 2001 года. Если прежде Соединенные Штаты не только смотрели сквозь пальцы на поддержку пакистанскими военными террористических групп, но и прямо подталкивали их к такой поддержке, то теперь США потребовали прекратить помощь движению Талибан в Афганистане, а затем и вынудили пакистанскую армию вести вооруженную борьбу с исламистами на своей территории и на границе с Афганистаном.

Однако, похоже, процесс зашел слишком далеко, и теперь остановить разрастание радикальных исламских настроений не только в провинциях страны, но и внутри армии и спецслужб Пакистана крайне трудно. Сегодня допустима, на мой взгляд, аналогия с ситуацией в Иране, когда там в результате подобных рискованных политических игр американцев светский режим был сметен исламской революцией.

Исламские партии и движения в Пакистане ныне столь сильны, что такой осведомленный человек, как бывший глава пакистанской разведки Хамид Гюль, один из создателей Талибана, предсказывает, что Пакистан пройдет «через свою версию исламской революции». По его мнению, в случае ее наступления пакистанская армия окажет слабое сопротивление, так как в ее среде сильны происламские настроения. Гюль утверждает, что многие в армии сейчас верят в то, что их миссия заключается не просто в защите своей страны. Они, подобно «джихадистам», намерены отстаивать исламскую веру «во всем регионе и за его пределами»¹⁶.

Возможные сценарии потери контроля над ядерным оружием Пакистана

На проблему возможного захвата ядерного оружия террористическими группировками среди экспертов существуют две крайние точки зрения.

Одна из них заключается в том, что при наличии современных технических, разведывательных, информационных и иных технологий защиты, находящихся в руках государства – обладателя ядерного оружия, у террористов просто нет шансов на его захват и последующее применение. Такой позиции придерживается пакистанское военное руководство и ряд независимых западных аналитиков, например, Р.Б. Уоттс, эксперт Центра современных конфликтов Военно-морской школы последипломного обучения (Монтерей, штат Калифорния).