Радио «Морок»

НА КУХНЕ БЫЛ ШУМ, И МАМА ПОШЛА ПРОВЕРЯТЬ. ОНА СОВСЕМ НЕ ВОЛНОВАЛАСЬ. И ЗА НЕЕ ТОЖЕ НИКАКОГО ВОЛНЕНИЯ НЕ БЫЛО. ТОЛЬКО ОНА НЕ ВЕРНУЛАСЬ, НЕ ПРИШЛА РАССКАЗАТЬ, ЧТО ТАМ. И ТЕПЕРЬ СИДИТ В ТЕМНОТЕ. И ТОГДА СИДЕЛА. КТО Ж ЗНАЛ, ЧТО НЕЛЬЗЯ СВЕТ ВКЛЮЧАТЬ.

— ТЫ ВЕДЬ НЕ ХОЧЕШЬ, ЧТОБЫ С МАМОЙ ЧТО-ТО СЛУЧИЛОСЬ?

НЕЛЬЗЯ СМОТРЕТЬ В ГЛАЗА. И РАССКАЗЫВАТЬ НИКОМУ НЕЛЬЗЯ.

ЕСЛИ ПИТЬ ИЗ-ПОД КРАНА В ВАННОЙ, ТО ВОДА НЕ ТАКАЯ УЖ И ПРОТИВНАЯ. БЕЗВКУСНАЯ. СНАЧАЛА БЫЛО СТРАШНО, ЧТО МОЖЕТ ЖИВОТ ЗАБОЛЕТЬ. А ВЕДЬ РАССКАЗЫВАТЬ НИКОМУ НЕЛЬЗЯ!

— ТЫ ВЕДЬ НЕ ХОЧЕШЬ, ЧТОБЫ С МАМОЙ ЧТО-ТО СЛУЧИЛОСЬ?

А ПАЧКУ ПЕЧЕНЬЯ. ЕСЛИ ПОНЕМНОГУ ЕСТЬ И ВОДОЙ ЗАПИВАТЬ ИЗ-ПОД КРАНА, МОЖНО НАДОЛГО РАСТЯНУТЬ. ЕСЛИ ЕСТЬ, КОГДА ЖИВОТ СОВСЕМ УЖЕ ПОДВОДИТ, КОГДА НЕПРИЯТНО СОВСЕМ И ГОЛОВА НЕМНОГО КРУЖИТЬСЯ НАЧИНАЕТ. ПАЧКУ УДАЛОСЬ ДНЕМ ВЗЯТЬ, ПРОСТО ЛЕЖАЛА НЕДАЛЕКО.

ПО ТЕЛЕФОНУ ТОЖЕ НАДО ОТВЕЧАТЬ САМОМУ. ЧТО МАМА ТОЛЬКО ЧТО УШЛА. ЕСЛИ КТО-ТО ЗНАКОМЫЙ, ТО УШЛА В МАГАЗИН. ИЛИ, ЕСЛИ ДНЕМ, ТО УШЛА НА РАБОТУ. ЕСЛИ ЗВОНИЛИ С РАБОТЫ, ТО УШЛА В ПОЛИКЛИНИКУ.

А ПОТОМ ПРИШЛА БАБУШКА. ОНА СВОИМИ КЛЮЧАМИ ОТКРЫЛА, ДАЖЕ ЗВОНИТЬ НЕ СТАЛА В ДВЕРНОЙ ЗВОНОК. САМ БЫ НИ ЗА ЧТО НЕ ОТКРЫЛ.

— ТЫ ВЕДЬ НЕ ХОЧЕШЬ, ЧТОБЫ С МАМОЙ ЧТО-ТО СЛУЧИЛОСЬ?

НЕ ХОТЕЛ! НЕ ХОТЕЛ!

ЛОТОМ БАБУШКА ОЧЕНЬ ПЛАКАЛА. ВМЕСТЕ ПЛАКАЛИ.

— КАК ТЫ ЖИЛ ОДИН ВСЕ ЭТИ ДНИ?

ПРИШЛА ПОЛИЦИЯ, ОДНА ТЕТЕНЬКА ОЧЕНЬ ЛАСКОВО ЗАДАВАЛА МНОГО ОДНИХ И ТЕХ ЖЕ ВОПРОСОВ, ТОЛЬКО РАЗНЫМИ СЛОВАМИ.

ОЧЕНЬ НЕ ХОТЕЛ. ЧТОБЫ С МАМОЙ ЧТО-ТО СЛУЧИЛОСЬ. ЕСЛИ МОЛЧАТЬ, ТО ВЕДЬ ЕЩЕ МОЖНО МАМУ ВЕРНУТЬ?

КРОМЕ БАБУШКИ ТЕПЕРЬ НИКОГО. У НЕЕ КВАРТИРА ДАЖЕ БОЛЬШЕ, ЧЕМ МАМИНА. И ВСЕ РАВНО БАБУШКА В СВОЕЙ КОМНАТЕ КРОВАТЬ ПОСТАВИЛА. ЧТОБЫ НЕ БОЯЛСЯ.

ВСЕГДА ФОНАРЬ ВКЛЮЧАЕТСЯ ПЕРЕД ДОМОМ, СВЕТИТ ПРЯМО В ОКНО. БАБУШКА ЗАНАВЕШИВАЕТ СНАЧАЛА ТЮЛЕМ В МЕЛКУЮ РОЗОЧКУ, ПОТОМ БОРДОВОЙ ШТОРОЙ. КОТОРАЯ ПАХНЕТ ПЫЛЬЮ. ОСТАВЛЯЕТ НЕБОЛЬШУЮ ЩЕЛКУ С КРАЮ. БУДТО НОЧНИК.

А ЭТОЙ НОЧЬЮ ВСТАЛ В ТУАЛЕТ (ШЕСТЬ ШАГОВ ДО ДВЕРИ ИЗ КОМНАТЫ. ДВА ПО КОРИДОРУ). БАБУШКА СИДИТ В ТЕМНОТЕ. В КРЕСЛЕ. ГОЛОВУ ПОВЕРНУЛА:

— ТЫ ВЕДЬ НЕ ХОЧЕШЬ, ЧТОБЫ С БАБУШКОЙ ЧТО-ТО СЛУЧИЛОСЬ?

— Бедный мальчик...

Леся уже сидела, сжавшись в комочек, у мамы под рукой. И даже от печенья отказалась. Я напрасно крутила колесико настройки — никаких других волн не ловилось ни на каких частотах. Откуда же все-таки тикают эти проклятые часы? Из стен, что ли? Зачем вообще нужны часы, если на них невозможно посмотреть?

Я вздрогнула, когда из-под моей руки раздался голос, будто нарочно, будто подслушавший мои мысли.

ИЗ РАДИОПРИЕМНИКА

ЧАСЫ ТИКАЮТ, БУДТО КТО-ТО СУХО И РАЗМЕРЕННО ХЛОПАЕТ В ЛАДОШИ. И КАПЛИ ДОЖДЯ ПО КАРНИЗУ — МЕЛКАЯ ДРОБЬ, И ТИШИНА, ПОКА ПОРЫВ ВЕТРА СНОВА НЕ БРОСИТ ГОРСТЬ ВОДЫ В МОЕ ОКНО.

ХОРОШО ЛЕЖАТЬ В ТЕПЛОЙ ТЕМНОТЕ И СЛУШАТЬ. БУДТО ТЫ И НЕ ОДИН ВОВСЕ. БУДТО НЕ ОДИНОК.

В ДЕТСТВЕ ОЖИВШИЕ ИГРУШКИ — ОЖИДАЕМАЯ РЕАЛЬНОСТЬ, ДЛЯ ВЗРОСЛОГО ОЖИВШИЕ ИГРУШКИ — НЕЖЕЛАННЫЙ КОШМАР.

БАБУШКА ПОЕТ КОЛЫБЕЛЬНУЮ, ПОКА МАМА ЗАНЯТА. НЕ МОЖЕТ ПРИЙТИ. ОСТАВЛЯЕТ У БАБУШКИ. У МАМИНЫХ РОДИТЕЛЕЙ СКУЧНО, ПАХНЕТ СТАРОСТЬЮ. ОДИНОКО. БАБУШКА ПОЕТ, ПОХЛОПЫВАЕТ ПО ПЛЕЧУ:

— БАЙ-БАЙ ДА ЛЮЛИ!

ХОТЬ СЕГОДНЯ УМРИ.

ЗАВТРА МОРОЗ,

СНЕСУТ НА ПОГОСТ.

МЫ ПОПЛАЧЕМ-ПОВОЕМ.

В МОГИЛУ ЗАРОЕМ.

НЕ ЗАПРУ ВОРОТИЧЕК,

НЕ КЛАДУ ЗАЛОЖЕЧКИ,

ПРИХОДИ ВЕЧЕРОМ ПРИДЕШЕНЬКО,

УТРОМ РАНЕШЕНЬКО,

СРЕДИ БЕЛОГО ДА ДНЯ.

ПРИХОДИ ДОМОЙ.

Мама прислушалась, и ее выражение лица из недоверчивого сделалось непонимающим:

— Что-то я первый раз слышу такую колыбельную. Не слишком ли она... как бы это сказать... похоронная?

— А про волчка, по-твоему, добренькая? — хмыкнула Леся, уже пригревшаяся у мамы под боком, переставшая жалеть неведомого мальчика и впавшая в свое обычное состояние. — Пришел волк, загрыз младенца.

— Да, мам, ты обещала рассказать про мертвых младенцев! — встряла я.

— Постой, Инка. Нет, тут другое. Про волчка — колыбельная предостерегающая. И ваша бабушка, например, всегда пела: «Ты, волчок, не приходи, нашу детку не буди. Дочку мы не отдадим, дочка нам нужна самим». А тут какой-то прямо Чак Паланик, только народный фольклор. Впрочем, у него тоже про фольклор было, африканский... Неважно, вам все равно его еще рано читать. Но первый раз слышу, чтобы наши, отечественные... — Мама удивленно покачала головой: — Я отказываюсь верить!

Мы с Лесей переглянулись.

«Как ваша мамка вас спасет?» — если она уверена, что все вокруг добренькие, и отказывается видеть обратное.

И тут радио внезапно обратилось к нам, слушателям. Это было очень странно. Ведь раньше истории не предполагали никакой обратной связи, а тут вдруг какое-то ток-шоу.

ИЗ РАДИОПРИЕМНИКА

А ВОТ ЗАГАДКА ВАМ, ПОСЛУШАЙТЕ ДА ПОДУМАЙТЕ.

— ИДУТ-ИДУТ ЛЕСОМ,

ПОЮТ КУРОЛЕСОМ,

НЕСУТ ДЕРЕВЯННЫЙ ПИРОГ С МЯСОМ.

БАБУШКА МНЕ ПЕЛА, ПЕРЕДАТЬ ВЕЛЕЛА:

— ЧТО НЕСУТ, ДЕТОЧКА? ЧТО НЕСУТ?

И ГЛАЗА МНЕ ЛАДОНЬЮ ЗАКРЫВАЕТ: МОЛ, СПИ, СПИ.

А ЧТО НЕСУТ-ТО? ЗНАЕТЕ?

— Это какая-то викторина теперь пошла? — Мама скорчила недоумевающую гримасу.

— Мы-то знаем! — хвастливо сообщила радиоприемнику Леся, к нашему с мамой большому удивлению, а потом повернулась и, понизив голос, будто радиоведущий мог ее подслушать, спросила:

— Мам, а что это такое?

— Понятия не имею. Какая-то бессмыслица.

Мама пожала плечами, а я вставила: