Радиогений Митя Автономов

Всем своим сонливо-равнодушным видом и наплевательским отношением к окружающему миру Гром напоминает своего хозяина Митю Автономова. И никого он столь подчеркнуто радушно не приветствует, как его. Когда Митя заходит в калитку, молодой этот кобель, преисполненный радости от встречи, с очевидным трудом отдирает сонное туловище от деревянного настила, с опущенной головой, с подобием собачьей улыбки кое — как становится перед ним на растопыренные в стороны лапы, чтобы, наверно, не упасть спросонок и два раза машет хвостом. Ровно два раза. На большее у него не хватает ни сил, ни желания. Митя треплет ему загривок и заходит в дом, а собаку начинает клонить в сторону. И вот наконец Гром заваливается набок и падает на настил, крепко стукнув костями о толстые доски. И мгновенно засыпает снова, будто и не просыпался вовсе.

Такие вот сцены повторяются всякий раз, когда Митя приходит из школы.

Я учусь на класс ниже — в седьмом и вполне осознаю отсталость, никчемность и ущербность перед Митиным совершенным владением техническими вопросами.

— Вот они, эти придурки, тройки мне ставят, — так оценивает он уровень компетентности своих учителей, — а могут они, к примеру, электричество на поветь провести? Хрена с два! Физ-зики! А я, нате вам, взял да и провел.

В самом деле, на повети у них в доме туалет, и теперь на входе в него висит лампочка. Пошла, допустим, Митина матушка Анна Кирилловна посреди ночи туда по делам, и не надо по стенам шарить, путь искать: в коридорчике щелк тумблерочком, и вот они, пожалуйста, перед вами необходимые удобства, и делай нужные дела при ярком освещении. Даже газету можно прочитать при желании. Опять же не так страшно ночью на повети.

Большое дело.

С некоторых пор я частый ходок в дом, где живет Митя.

Дело в том, что моя мама любит выписывать всякие журналы, а я люблю их листать, и в журнале «Юный техник» я нашел описание изготовления детекторного приемника. Принес журнал Мите. Вдруг это заинтересует его техническую натуру, да и поговорить будет о чем. В общем принес просто так, без дальних планов.

Результат превзошел ожидания. Он распахнул сонные свои глаза, муть, вечно висящая в них, вдруг размылась, вспыхнула радужная оболочка, маленькие зрачки в мгновение расширились.

Митя долгонько водил пальцем по прямоугольным линиям схемы, бормотал:

— Ага, вот конденсатор, вот сопротивление… Ага, вот-вот… Тэк, тэк, тут сорок пикофарад, тут двадцать пять ом… А не маловато будет? Надо покумекать, должны где-то быть эти самые… ага, вот и они… А вот и сам детектор, вот он, голубчик…

Он задрал подбородок и сказал потолку:

— А вот это, брат ты мой, проблема. Где же нам его найти-то, этот самый детектор? Может на радиоузле? Да там этот злыдень сидит, не допросисся у него… Ну ладно, посмотрим…

Злыднем Митя называл знамо дело кого — Николая Буркова, начальника деревенского радиоузла. Тот, вызнав его нездоровую страсть к радиодеталям, близко не пускал Автономова к этому самому узлу. А там много чего имелось для Мити интересного… Бурков считал, что эти долбанутые радиолюбители — первейшие воришки и они только и зыркают своими бессовестными глазами, что и где плохо лежит. Я думаю, он плохо знал Митю, который, если и тянул чего, то только с мусорной свалки.

Я стал соображать: чего же он так загорелся-то, Митя Автономов? Неужели решил сам приемник мастерить? И что он будет разговаривать, этот приемник, и всякие новости нам в деревню из Москвы передавать? И я высказал сомнение, стоит ли браться за такое серьезное дело? Но в Митиных глазах уже стоял ястребиный блеск, душа его только начинала обретать смысл жизни. И он поднял на меня эти наполненные смыслом прояснившиеся глаза и сказал на выдохе:

— А чево тут такого? Делают же люди…

Вникая в хитросплетения схемы, Митя начинал порывисто дышать, технические детали его возбуждали.

— И что же, братцы вы мои, где же у нас с вами антенна? Вот она дорогая, все правильно — переходит в катушку, все верно, так и должно быть… Это диод…

Пухлые губы Мити то выпячивались, то втягивались обратно, шлепали друг о друга, издавая странные, причмокивающие звуки. «Надо же, — шептал он громко, как бы заговорщически, — куда же наука шагнула, елки — моталки».

И вдруг Митя оторвал от схемы и переместил на меня ошалелый взгляд физика, впервые внедрившегося в миллиардную частицу нейтрона, и теперь не знающего, что ему делать со своим открытием? Потом снова вгляделся в схему:

— Я не вижу здесь главного, сказал он сдавленным шепотом, голосом человека, погрузившегося в скрытую от людей тайну, — в этой схеме не обозначен источник питания!

И Митя заволновался:

— Они что, совсем за дураков людей держат? — спросил он меня с вытаращенными глазами. — Ведь это устройство не сможет работать, в принципе не сможет!

Я глядел на Митю с интересом, на его вспыхнувшее волнение, на его загоревшие глаза. Передо мной подпрыгивал на стуле настоящий ученый. Правда, я никогда не видал в жизни настоящих ученых, но, наверно, так волновался бы наш земляк Ломоносов, когда что-то там открыл.