Радость навеки и ее рыночная цена

И здесь я на несколько мгновений должен прервать нить дальнейшего исследования, чтоб установить политико-экономический принцип, который, хотя в настоящее время вполне, надеюсь, выяснен и признан главными представителями этой науки, но, к сожалению, не воздействовал на деятельность большинства людей, обладающих богатствами и распоряжающихся ими. При каждой трате денег мы неизбежно заставляем людей работать: таково истинное значение каждого денежного расхода; мы можем, конечно, потерять деньги, не приобретя на них ничего; но при каждом расходовании мы засаживаем за работу известное количество людей, большее или меньшее, смотря по размеру заработной платы и количеству расходуемые денег. И вот ограниченные люди, видя, что при каждом расходовании денег они доставляют кому-нибудь заработок и тем приносят известную долю пользы, думают и уверяют себя, что безразлично, как они тратят деньги, что вся их, видимо, эгоистическая роскошь в действительности вполне не эгоистична и оказывает столько же, если не больше, пользы, как и в том случае, если бы они роздали все свои деньги. Я даже слышал, как глупые люди, не стесняясь, явно заявляют, что в силу принципа политической экономии человек, придумывающей новую потребность[9]

, тем самым оказывает пользу обществу. Я не нахожу достаточно сильных слов, – которые не оскорбили бы вас своей резкостью, – для выражения моего удивления всей нелепости и всему вреду этого общераспространенного заблуждения. Поэтому, сдерживаясь и не употребляя резких выражений, я просто постараюсь выяснить его истинное значение и степень его вредного влияния.

Допуская, что при любом расходовании денег мы доставляем людям работу, и не касаясь пока вопроса о том, насколько эта работа здорова и полезна для рабочих, мы предположим, что каждый израсходованный нами рубль доставляет известному количеству рабочих здоровое существование на определенное время. Но то, как мы потратим эти деньги, вполне будет руководить работой этих людей за это время. Мы становимся их господами и госпожами и заставляем их производить в течение известного времени определенную вещь. Но эта вещь может быть полезной и прочной или бесполезной и быстро уничтожающейся; может быть полезной всему обществу или исключительно только нам. Эгоизм и безумие или доброта и благоразумие проявляются нами не в том, сколько мы тратим денег, а в том, сколько мы их тратим на полезные или бесполезные вещи; мы мудры и добры не тем, что доставляем заработок известному количеству людей в течение определенного времени, а тем, что побуждаем их производить предметы, полезные для всего общества, а не только для нас.