Радуга

С пятого этажа гостиницы открывался неплохой вид. Видно было всю светящуюся огнями арку, и бассейн. Я стоял на балконе и дышал ночным воздухом. Где-то вдалеке слышался стрекот цикад. Я так и не смог понять, это сделано для соответствующего антуража, для гостей дорогой гостинцы, или звуки издавали самые настоящие цикады. Как быстро все-таки человек приспосабливается к чему-то новому, но все равно ему не хватает кусочка Земли. Повсюду он таскает с собой вещи, знаки или символы, которые напоминают ему о доме. Наверное, это как возвращение в молодость. Не в детство, а в начало юности. Просто не хватает сил принять как должное, что она проходит. Но ведь это всего лишь символы. Можно думать, что юность никогда не проходит и так и жить каждым днем, смотря через на мир через призму настойчивого максимализма. А ведь по-другому и нельзя. Иначе можно и затосковать и умереть.

— Я тоже люблю иногда выходить ночью на балкон, в доме все спят, а жена всегда знает, когда я проснусь, но не мешает мне и не подходит. Я могу так долго стоять и смотреть, даже не всегда обязательно на звезды, мы уже давно научились дотягиваться к ним и держать их в своей ладони. Просто, чувствовать, как дышит ночь. Наверное, каждый человек ощущает что-то свое, — Володя замолкнул. Он незаметно подошел сзади.

Я промолчал, я дышал воздухом, ловил ускользающие мгновения, и пытался понять, эту черную ночь.

— Каждый ощущает тоже самое. Биение сердца, — вот здесь, я показал на грудь, — и вот там, — я показал на звезды. Ведь если не верить в них, то тогда у нас ничего не останется.

Мы помолчали. Внизу блестел бассейн, но там никто не купался, наверное все постояльцы либо спали, либо гуляли по городу.

— Сколько ты еще собираешься здесь работать? — этот вопрос считается не совсем тактичным, потому что мы работаем на износ, и, уйдя нельзя не предать кого-нибудь из нас, потому что когда ты уходишь, ты теряешь частичку самого себя, и самого себя ты предаешь. Нет, ты не сломался, просто ты устал.

— Пока летит ветер, — улыбнулся я одними губами и положил руку на его плечо. Ведь совсем не страшно, когда друзья стоят рядом. Такие вопросы просто так не задают, просто тех, кто сломался, выводят из игры мгновенно, ведь за любые промахи ты будешь винить сам себя намного больше, чем тебя будут винить другие. И никогда не сможешь себя простить, а это нечестно жить с таким грузом на душе.

* * *

С утра мы, позавтракав, собрались в парке, и, стали решать, как же нам быть. Американцы молчали до поры до времени, не говоря ни слова. В запасе у нас оставалась еще пара дней. По вводной информации, необходимая нам вещь, представляющая по словам небольшую коробочку, легко умещающуюся за пазухой, находилась, по точному плану в небольшом двухэтажном корпусе, под большой охраной, конечно. Сведения, насколько я знаю, были получены через одного работающего там ученого, состоящего в штате Управления. Начало операции решили назначить на завтра, два часа дня. В обед, когда предположительно будет меняться охрана, и нам представиться случай проникнуть внутрь наиболее легким способом. Однако наша цель была лишь подразделение Полевого Института — и находилось оно во дворце одного крупного местного олигарха, являвшегося, скорее всего, неявным спонсором Института. Нам предстояло нанести туда визит. На том и решили. Американцы не возражали, и весь день мы готовились назавтра. Проверяли друг друга, снаряжение и даже сверяли время на часах друг друга. Перед непосредственным началом задуманного, я раздал всем членам команды активирующие введенные стимуляторы ампулки, с одной стороны у них был активатор, с другой — капелька с нейтрализатором.

* * *