Радуга любви

Пейдж устремилась вперед, стараясь ни о чем не думать. Вдруг прямо перед ней открылась дверь, из комнаты вышла пожилая женщина в домашнем халате, смущенно улыбнулась ей и поспешила исчезнуть в глубине коридора. Пейдж резко остановилась, и ее затылок ударился о плечо Тайрона Бенедикта — он почувствовал на своей щеке легкое прикосновение ее блестящих волос.

— Нет, пожалуйста, не спеши уходить! — его дыхание щекотало ей ухо, и она рванулась вперед, как будто убегала от силы, будившей в ней нежданные эмоции.

— Страх придал ей силы, как гласит поговорка, — прокомментировал он этот рывок, пожимая широкими плечами.

— Я всегда быстро реагирую, если нервничаю. Я думала, вы об этом уже знаете.

— Ты разве нервничаешь? — Зеленое пламя задержалось на маленькой бархатистой родинке около ее рта и пошло дальше. — Пожалуй, да. Это выдает прелестная жилка, бьющаяся на твоей шее.

— От этих кошачьих глаз ничто не ускользает, не так ли, мистер Бенедикт? — встряхнула она медно-розовыми волосами.

— Маленькая нахальная девчонка, — приятным голосом пропел он.

— Полное отсутствие субординации. Как только вы это можете допустить?

Он переместил чемодан под мышку и схватил ее узкое запястье легкой, но крепкой хваткой.

— Тебе хочется, чтобы я объяснил, что явится логическим следствием этих препирательств?

Она тщетно пыталась высвободить свою руку, пока он сам ее не отпустил. Неловко потирая ее, она говорила больше самой себе, чем ему:

— Извините, но все мои попытки установить дружелюбие потерпели неудачу. Нелегкая задача завоевать ваше расположение, мистер Бенедикт.

— Продолжай попытки, — тихо ответил он. — Это все-таки лучше, чем ничего.

Продвигаясь впереди него по винтовой лестнице, Пейдж старалась обрести спокойствие духа, хладнокровную выдержку, В Кумбале ей придется найти способ уклоняться от встреч с Тайроном Бенедиктом. Было бы легко до абсурда… да… ненавидеть его. Она ухватилась за эту мысль, бесспорную в данную минуту, но где-то в уголке ее сознания затаилось сомнение, которое ей не хватало духа проанализировать. Она взволнованно вздохнула, сознавая, что, сражаясь с Тайроном Бенедиктом, она вела безнадежную битву, или, что хуже всего, это могла оказаться вовсе и не битва. Почувствовав на себе его внимательные и в то же время ленивые, как у кота, глаза, она решила, что особенно напрягаться не будет. Будет просто учтивой по отношению к нему. Ни больше и ни меньше. Единственный дорогой там человек — это Джоэл. Его сводный брат возник как гром среди ясного неба — мужчина, с которым самое разумное было бы объявить о прекращении огня. Когда длинные ее ресницы приподнялись, она обнаружила на себе прямой взгляд его глаз, уже не ленивых, а откровенно насмехающихся, вызывающих уже знакомое желание скрестить с ним шпаги. Слишком много людей подвластны воле Т. Б., в этом она была уверена. Против своего желания она почувствовала жар, поднимающийся под кожей. В каком-то смысле она сама являлась своим злейшим врагом, жертвой собственной враждебности к этому человеку.

Зеленые глаза оценили персиковый румянец, заливший белоснежную кожу.

— Ты так юна, так прозрачна, птичка-радужка. Тебе не кажется странным, что ты так легко и беспричинно возненавидела меня?

— Получается, что я волнуюсь по пустякам? — Она подняла на него испуганный взгляд, в котором первый раз проступила вина.

— К чести, тебе хватает совести, чтобы стыдиться этого!

— Ни в коем случае! — Нетерпение не помешало ей адресовать ему улыбку. — Вы ведь нарочно делаете так, чтобы я злилась, мистер Бенедикт!

Его улыбка была ослепительной, хотя и не без цинизма, и она почувствовала нелепое желание задержать эту улыбку подольше. Но торопливо отвела от него взгляд, боясь, что он обнаружит ее слабость. Безусловно, Тай Бенедикт может свести с ума любую женщину!

— Разве такую юную даму, как ты, никто не научил быть вежливой? — спросил он с холодным равнодушием, вытягивая руку, чтобы открыть для нее дверь.

Она взглянула ему прямо в глаза.

— Вы разве мне не верите?

— Не совсем! — неожиданно мягко рассмеялся он, снова сбив ее с толку. Господи, как же с ним нелегко! От него не укрылась ни ее юная неуверенность, ни явные сомнения в себе самой.

— Возможно, юная Пейдж, мы сможем стать просто друзьями.

— Это возможно, — легко согласилась она, — но маловероятно, мистер Бенедикт.

Его зеленые глаза заблестели, когда он вновь посмотрел на нее.

— Ты опять за свое, не так ли?

— Это вас не касается, — уклончиво ответила она, с облегчением кивнув служащему в окошке регистрации.

Когда они вышли из тени веранды на ослепительное солнце, эффект был такой, словно их ослепило лучом прожектора — таким раскаленным был солнечный свет. Зной брал свое, и сухой ветер пустыни поднимал пыль вокруг их ног.