Радужный змей

Фейн развернулся и вышел из палаты. Платон двинулся за ним, но что-то вдруг заставило его обернуться, и он поймал взгляд девушки — острый, как луч лазера. Она заметила движение Платона, мгновенно прикрыла глаза, и ее лицо снова окаменело. «Так-так, голубушка! — усмехнулся про себя Платон. — Транквилизатор, ха! Кажется, мне предстоит интересная прогулка».

Вылет назначили на раннее утро следующего дня. Вечером, пока техник превращал единственную пассажирскую каюту «Бетельгейзе» в подобие камеры пожизненного заключения, Платон успел переговорить с главным врачом станции. Врач сообщил довольно много интересного: «Человек она или нет, с уверенностью сказать нельзя — во всяком случае, гуманоид. Пол действительно женский, возраст определить невозможно, но организм в великолепном состоянии — наверно, проходила курс специальных тренировок. Высокий порог болевой чувствительности. Колоссальный самоконтроль, возможно, способность к самовнушению и гипнозу. Пусть внешность вас не обманывает — женщина очень сильная, в чем мы сами убедились, когда пытались осмотреть ее. Вам все данные? Рост, вес, группа крови… Вот это вам может быть интересно — похоже, у нее есть способность к ночному зрению…» Платон начал понимать, чем вызваны усиленные охранные меры.

Результаты осмотра врача замечательно дополнила случайная беседа с одним из охранников. Платон встретил его в убогом местном баре, куда зашел в поисках чего-нибудь покрепче кофе, которым его усердно потчевал комендант. Бар оказался безалкогольным. Платон разразился громкими и цветистыми проклятиями — на корабль, где обнаружился небольшой запас спиртного, его обещали пустить только утром. Вдруг кто-то положил ему руку на плечо. Платон обернулся и узнал охранника из медицинского центра, который предположил, что пленница — мутант.

— Хотите выпить, сэр? — хриплым шепотом осведомился он.

Платон молча кивнул. В ответ охранник заговорщицки подмигнул и сделал движение подбородком в сторону двери. Они вышли из бара, прошли каким-то слабо освещенным коридором и оказались в помещении, заставленном огромными металлическими баллонами.

— Здесь хранят запас кислорода, который привозят с Шарана, — сказал охранник. — А в одном из баллонов — чистый спирт. Кое-кто на станции знает об этом и делает неплохие деньги. Комендант плохо поступил с вами, сэр, и я думаю, вы меня не заложите, если я вас угощу.

Охранник куда-то вышел и вернулся, неся два металлических стакана с жидкостью. Платон выпил слегка разведенный спирт одним глотком, с трудом перевел дух и подумал: «Да, это не текила».

— Ну вы и влипли, сэр, — произнес охранник. — Комендант поступил, как последняя сволочь, когда навязал вам эту девку. Мы все сочувствуем вам. Тяжело вам будет выпутаться из этой истории.

— Что ты имеешь в виду? — настороженно спросил Платон.

— Вы, как полетите, глаз с нее не спускайте, сэр, — тихо произнес охранник. — Рассказывал вам комендант, как было дело на Альчере-2? Я там был, и врагу не пожелаю пережить такое еще раз. Нас — оставшихся в живых — надо к награде представить, да разве комендант о таком доложит? Короче, на базе было пятьдесят солдат, а теперь осталось двадцать два. С Альчеры вернулось трое из тридцати, один потом умер. И всех убила эта тварь, причем первых несколько человек так быстро, что мы даже не заметили, как она это сделала. Она не человек, попомните мои слова, и держитесь от нее подальше.

— Как же вы ее взяли? — спросил пораженный рассказом Платон.

— Парализующие гранаты, — махнул рукой охранник. — Эдвин — тот, что потом умер, — бросил целую связку прямо себе под ноги, когда она на него бросилась. Его так и не откачали, а она жива-здорова, — злобно закончил охранник.

«Зря я взялся за это дело», — подумал Платон, протянул охраннику кредитку, от которой тот отказался, и пошел спать.

Глава 6

ДВОЙНОЙ ПОБЕГ

Платон включил автопилот, настроил курс обратно на Шаран, обвел хмурым взглядом приборы и вышел из рубки. Прямо в узком проходе в кормовой части корабля на полу лежал синтетический тощий матрас, покрытый одеялом, — археолог, лишенный своей каюты, решил не утруждать себя устройством постели. Он прошел по коридору, рухнул на матрас и закинул руки за голову. Настроение у него было отвратительное. «С самого начала одни неприятности, — уныло раздумывал Платон, — и чем дальше, тем хуже. На Шаране меня наверняка сразу упекут в тюрьму, на Сильвангу попасть так и не удалось. Вчера меня чуть не изжарил проклятый крейсер, причем я уверен, что они и сейчас следят за каждым моим движением: если я отклонюсь от курса хоть на метр, то сразу огребу тепловой луч. Так еще и девицу эту странную мне навязали!»