Рай для неудачниц

Настя внимательно посмотрела на Леонида, для чего ей пришлось слегка задрать голову вверх. Желваки на его скуластом лице ходили ходуном, а выступившие на щеках алые пятна говорили о крайней степени раздражения. За тот месяц, что они были вместе, девушка успела неплохо изучить Леонида. Она знала, что его довольно легко вывести из себя, но тупость, недальновидность и авторитарность начальства приводили ее бойфренда прямо-таки в бешенство. Работая в прозекторской, Леонид обладал значительной независимостью, и начальство не слишком его доставало: непосредственное – потому, что ценило его профессионализм, а вышестоящее – просто потому, что не могло до него добраться, ведь для этого потребовалось бы спуститься «в подвал». Глава ОМР Лицкявичус, насколько понимала Настя, похоже, оказался единственным человеком, кто пользовался у Леонида настоящим авторитетом. Толмачева же он считал пустым местом, а потому не видел смысла ему подчиняться. В то же время она не могла не видеть, что принятое решение далось Леониду тяжело: несмотря на явный недостаток «эмоционального инструментария», он сейчас чувствовал себя отвратительно. Толмачев так мечтал получить место Лицкявичуса, с которым они находились в контрах уже очень давно из-за того, что в свое время Толмачев возглавил несправедливую травлю женщины-врача[1]. Теперь его мечта сбылась. Настя знала, что Отдел формировал лично Лицкявичус, именно он подбирал персонал – тех людей, с которыми он хотел работать и на которых мог всецело полагаться. Вице-губернатор, непосредственный куратор новой организации, призванной заниматься сложными вопросами в сфере медицины, не подпадающими под прямую юрисдикцию Комитета здравоохранения. Команда Лицкявичуса успешно справилась с несколькими весьма трудными делами и прекрасно себя зарекомендовала. Тем не менее из-за болезни руководителя, вызванной давним ранением в голову, и необходимости срочного операционного вмешательства, было принято решение о его временной замене. Толмачев оказался как раз под рукой – насколько подозревала Настя, отнюдь не случайно. Пытавшийся вставлять Лицкявичусу палки в колеса в его предыдущем расследовании Толмачев явно выжидал подходящего момента, чтобы аккуратно подтолкнуть главу ОМР и спихнуть его с места.

– Какого черта! – воскликнул Леонид, с ожесточением выбрасывая недокуренную сигарету в урну. – У меня уже есть работа, а ОМР – это же чистая благотворительность.

– А что остальные думают? – осторожно спросила Настя. – Ну, Никита, там, Агния…

– Они еще не знают, – покачал головой Леонид, постепенно успокаиваясь.

Даже странно, но Настя, похоже, оказывала на него тот же эффект, что и хороший седативный препарат. Так повелось с самого начала их знакомства. Еще месяц тому назад Леонид даже не мог представить себе, что сможет провести больше десяти часов под одной крышей с какой-нибудь женщиной, ведь все его романы продолжались не дольше недели и в основном ограничивались постельным «общением». Это его вполне устраивало, а глубокие чувства и долгосрочные обязательства никак не входили в планы патологоанатома. Его собаки с успехом заполняли собою пустоту в доме, и лишний человек не вписывался в его планы на ближайшее будущее. И тем не менее Насте удалось создать вокруг Леонида теплый и мягкий кокон, способный оградить его от нежелательных внешних воздействий. Он чувствовал себя с ней комфортно, и это позволяло девушке надеяться на то, что рано или поздно ей удастся стать для него незаменимой.

– Кажется, Агния тоже намыливает пятки, – продолжал между тем Леонид. – В этом мы похожи: она не выносит тупость в любом ее проявлении! Никита переживает из-за Лицкявичуса: после операции мы видели его всего пару раз, а с тех пор, как он вернулся домой, домоправитель охраняет его, как Цербер врата Аида. Павел пока помалкивает. Он вообще такой, себе на уме, но, вероятнее всего, просто не хочет, чтобы у Лицкявичуса случились неприятности, пока он нездоров. Толмачев, судя по всему, вполне способен это устроить, если мы все рванем из ОМР одновременно! Остальные… Ну, знаешь, остальные меня вообще мало волнуют, ведь мы почти не знакомы.

Настя познакомилась с другими членами ОМР примерно тогда же, когда впервые встретилась с Леонидом. Ее отец умер в больнице – как заподозрили поначалу, в результате врачебной ошибки. Врачи, принимавшие участие в операции, подверглись жестокому преследованию со стороны небольшой группы людей в составе общественной организации «Начни сначала». Эта группа, в которую, как оказалось впоследствии, входил и родной дядя Насти, ставила своей целью физическое устранение медиков, которые, как им казалось, пренебрегали своими прямыми обязанностями в отношении пациентов и не понесли за это заслуженного наказания. Настя понятия не имела, что ее дядя способен на убийство – пусть даже тех, кого он считал виновным!