Рай для неудачниц

Полковник Седов говорил спокойным голосом, но это не могло обмануть Карпухина: его начальник был вне себя от гнева. Несомненно, этому состоянию немало способствовало огромное количество звонков «сверху», полученных в течение всего лишь одного утра, после каждого из которых Седов чертыхался и на несколько минут запирался в кабинете – очевидно, для того, чтобы тоже кому-то позвонить. Поэтому майор избрал тактику молчаливого сопротивления – это всегда срабатывает с начальством, если оно не в духе. Между тем полковник, подождав ответной реплики подчиненного и столкнувшись с его молчанием, продолжил:

– Ты опечатал квартиру депутата, его, между прочим, законную собственность, учинил там обыск!

– Вы сами дали добро на получение ордера, Иван Игнатьевич, – хладнокровно возразил Карпухин, глядя прямо перед собой, словно пленный американский десантник во вьетнамском лагере.

– Я думал, квартира принадлежит этой певичке… как ее?

– Татьяне Донской. Это не имеет значения: квартира – место преступления.

– Место преступления – зимний сад на крыше дома!

– И туда очень легко проникнуть из пентхауса депутата Дружникова! – тут же парировал майор.

– Господи, и зачем только ты в это дело встрял, а? – потирая лысый череп, пробормотал полковник. – И как я дал себя втянуть? Да и вообще – каким образом дело о самоубийстве неуравновешенной девицы превратилось в убийство с участием представителя местной политической элиты?!

– Я полностью уверен в том, что это именно убийство, Иван Игнатьевич, – ответил Карпухин. – И намерен это доказать.

Полковник внимательно посмотрел на майора. В его взгляде читалась тоска. В сущности, Карпухин являлся его лучшим следователем. С тех пор как майор стал часть своего времени уделять ОМР, Седов иногда даже скучал по нему – но не в те моменты, когда его собственная голова не слишком крепко держалась на шее из-за «качки», устраиваемой ему вышестоящим начальством. Может, стоит предоставить майору некоторую свободу действий? В любом случае, если исход дела окажется неудачным, он всегда успеет наказать своего подчиненного. А что, если все же он будет удачным, этот исход?

– Ладно, Артем Иванович, – вздохнул полковник, плюхаясь на свой стул. – Поступай как знаешь, но я жду докладов о каждом твоем шаге, который ты, заметь, делаешь по очень тонкому льду! Не надо создавать нам всем лишних проблем.

– Есть, товарищ полковник! – отрапортовал Карпухин, поднимаясь. – Да, еще одна вещь: я хочу допросить Дружникова лично в своем кабинете. Это можно считать проблемой?

* * *

Дружников был вне себя. Его и без того красное лицо побагровело еще больше, и майор опасался, как бы допрос не закончился вызовом «Скорой помощи» – вот тогда это точно станет большой проблемой, и на этот раз майору уже не выйти сухим из воды.

– Просто неслыханно! Какое вы имеете право?!

Эти две фразы депутат повторял уже в шестой или седьмой раз, поэтому Карпухин не удостоил его ответом.

– Присаживайтесь, пожалуйста, Тимофей Петрович, – спокойно предложил он, указывая на пластиковый стул напротив себя.

– У меня заседание через сорок минут!

– Нам хватит и двадцати, так что вы успеете.

Бросив на майора мрачный взгляд, выражавший его крайнее презрение по отношению к какому-то «менту», депутат присел на краешек неудобного сиденья. От его полного, дебелого тела веяло жаром, и Карпухин невольно отодвинулся, испытав чувство острой неприязни к нему. Какой же, черт подери, непритязательной женщиной была Татьяна Донская, если с легкостью отдавала свою красоту и молодость этому напыщенному лицемерному борову с дурным запахом изо рта!

– Давайте побыстрее! – потребовал Дружников.

– О, я буду очень краток, – пообещал майор, и в его глазах при этом сверкнул недобрый огонек, отлично знакомый его подчиненным, но почти незаметный для мало и плохо знавших его людей. – Вы убили Татьяну Донскую потому, что она грозилась рассказать о вашей с нею связи членам вашей семьи, или же потому, что ваши отношения могли разрушить ваш имидж борца за семейные ценности?

Дружников чуть не свалился со стула. Если бы депутат был чайником, а стул под ним – плитой, то сейчас с Дружникова слетела бы крышка, и кипяток выплеснулся бы прямо в лицо Карпухину.

– Да что вы себе позволяете?! – взревел он, приподнимаясь и нависая над майором.

У Карпухина возникло сильное желание совершить неприемлемый поступок, а именно – перебросить депутата через колено и повалить его на лопатки, однако он мужественно подавил в себе этот порыв и даже не шелохнулся.

– Вы понимаете, что вылетите с этого места, как только я покину кабинет?! – продолжал орать Дружников. – Да я…

– Сядьте, Тимофей Петрович! – рявкнул майор. – Вполне возможно, что вы покинете этот кабинет в сопровождении людей, которые препроводят вас прямиком в КПЗ до дальнейшего выяснения обстоятельств, и тогда вы уж точно опоздаете на заседание в Думе.