Рай и ад Питера Грина

Мы пошли посмотреть дом – сказать, что там был беспорядок, значит ничего не сказать. Там была гора двухлитровых пластиковых пивных бутылок высотой около 5 метров, в кухне остатки пищи в дюйм толщиной по всей столешнице – и еще дерево, растущее через разбитое окно в гостиной.

В ближайшие пару месяцев я много раз говорил с Дэнни и наслаждался, слушая его.

Он не хотел рассказывать о своем прошлом и был очень несчастлив, говоря о музыке, группе, своей подруге.

Я думаю, что в прошлом он попал в аварию на мотоцикле и еще там были наркотики, и еще очевидно, что боль была частью его сознания, и он хотел денег, чтобы начать все сначала где-нибудь еще.

Я чувствовал себя ответственным за него, и мы смогли продать его дом одному строителю, потом я купил ему новую одежду, и мне удалось устроить его в общежитие и поставить на учет в социальные службы, потому что я очень переживал за его здоровье и безопасность.

Это все, что я знаю о Дэнни, за исключением того, что он переехал в Лондон.

Я надеюсь, что где бы вы не находились сейчас, Дэнни, Вам хорошо. Мне 61 год. Спасибо, что поделились со мной своими воспоминаниями.

Усилитель, который Вы отдали мне, до сих пор стоит у меня.

С уважением…»

DustDanny KirwanWhen the white flame in us is gone,And we that lost the world’s delight

Stiffen in darkness, left aloneTo crumble in our separate night;When your swift hair is quiet in death,And through the lips corruption thrustHas stilled the labour of my breathWhen we are dust, when we are dust!

Дэнни, смеющийся от счастья, впадающий в восторг от звука, который творит… 1968 год

10

Питер Грин. Авто фото неизвестен

Грин отцепился от жизни и стал духом без веса, душой без собственности, прохожим без адреса. Впрочем, это не совсем точно, адрес у него иногда был: психиатрическая клиника в госпитале Св. Софии. Туда он попадал много раз.

Гэри Мур

, сам потрясающий гитарист, мучился и страдал, не в силах разгадать тайну звука Питера Грина. Мур изучил каждое касание пальцев Грина о струны, но что-то всё равно оставалось неуловимым даже для него. Как Грин создает свой плывущий, многомерный, чувствительный и невыразимый звук и где, где Питер Грин прячет свою тайну? В конце концов Мур решил, что тайна в гитаре, и попросил Грина отдать ему его знаменитый Лес Пол 1959 года. Грин отдал равнодушно. Эта простая на вид, не идущая ни в какое сравнение с современными эффектными красавицами гитара с желтой потертой декой и четырьмя никелированными регуляторами громкости и тембра, прославленная своим звуком на весь рок-н-ролл, вызывала у него теперь смутное чувство досады и тревоги, словно в этом удивительном инструменте и таился самый кошмар, самый обман. Он уже был в другом мире. Другие гитары – у него их было несколько десятков, включая редкие модели – он отдал своему другу, тоже гитаристу, Сноуи Уайту. И бобины с записями тоже. Все это в его глазах потеряло ценность, стало как камни в карманах, которые мешают идти. Надо выкинуть камни и идти дальше с пустыми карманами. И он шел по лондонским улицам непонятно куда, обросший, бородатый, растолстевший человек в темной одежде и старых башмаках. Однажды эта странная фигура проплыла за стеклом витрины магазина, в котором покупал что-то Марк Болан. Болан понял, кто это. Он купил Грину новые ботинки, крепкие, хорошие. Грин принял подарок и заковылял дальше. Он был старик и ребенок в одном лице.

Ты теперь большой мальчик, Питер! Ты теперь взрослый! Но что толку, и радости никакой… Big Boy Now, вещь Грина с его альбома White Sky, 1982 год

Врачи диагностировали у него шизофрению. У него были галлюцинации. В психбольнице, мрачном здании с зарешеченными окнами, гитариста кололи в руки сильно действующими препаратами. Поэтому руки у него онемели, в пальцах пропала гибкость и чувствительность. Когда уколы не помогали, его лечили – или пытали? – электротерапией. Они превращали его в деревяшку, в отупевший кусок плоти, в ком черного, депрессивного сознания. Иногда он просто сидел на стуле у стены, закрыв лицо руками. Ногти на пальцах отросли, он их не стриг.

Что с ним случилось? Принято считать, что слом его сознания произошел той ночью в Мюнхене, когда он ушел в трип с людьми из Коммуны. Еще предполагается, что в Мюнхене ему дали плохой ЛСД, и дрянь уничтожила его как человека.

В нем теперь был страх, тот иррациональный страх, который вдруг поднимается из тьмы подсознания, затапливает психику и заставляет человека бегать в ужасе по комнате. Страх, который нельзя объяснить. Страх пред жизнью? Перед людьми? Перед ужасными последствиями собственных поступков? Страх перед тем, что не имеет названия?