Рай и ад Питера Грина

В Европе, во время гастролей по Германии, он, к ужасу менеджера Денниса Кина, вместе с Дэнни Кирваном вдруг отделился от группы и поехал на юг, в Мюнхен, в гости к Коммуне. Это была хиповая коммуна, члены которой исповедовали отсутствие собственности, свободную любовь, искусство как занятие для всех, музицирование как образ жизни и многое другое в том же духе. Там были красивые девушки и молодые люди, ведшие беспрерывные разговоры о революции, изменении общества, горизонтальных связях, другом мире, свободе от собственности итд итп Что касается музыки, то они считали, что ее может создавать любой, образование для этого не нужно. Бери в руки инструмент и играй. Так играла свои безумные и прекрасные композиции группа Amon Düül, состоящая из членов коммуны. Правда, скоро от нее отделилась группа Amon Düül II, в которую вошли люди, консервативно считавшие, что некоторая толика образования и умения для игры на музыкальных инструментах все же нужна.

Несколько суток, которые Грин пробыл вместе с этими возбужденными и готовыми взлететь людьми, он не спал, и никто там не спал. Там была известная всей Германии хипповая, клевая, смелая, эротичная Уши Обермайер и ее друг, светловолосый Райнер Лангханс в круглых ленноновских очках. Эти двое собирались устроить европейский Вудсток, на который должны были приехать лучшие группы. Поэтому они считали встречу с Питером Грином, лидером всемирно известной группы Fleetwood Mac, чем-то вроде делового мероприятия. Происходило нечто среднее между оргией и философским семинаром. Все делились своими видениями, достигнутыми в соседнем мире, который казался близким и легко доступным, как кухня за стеной или ванная в коридоре. Грин исправно шел за ними в соседний мир, но не испытывал там ничего, кроме кошмаров. Многие люди, в том числе те, кто хорошо знал его, полагают, что именно во время пребывания в мюнхенской коммуне он сошел с ума.

Внешне это был все тот же Питер Грин, человек в наимоднейшем, длинном, приталенном пальто горчичного цвета, с рассыпанными по плечам черными кудрями и с длинным шарфом на шее, концы которого он брал в руки и игриво крутил. Но внутри элегантного хиппи уже вращался ад. Это выражалось в том, что он все больше и больше думал о жизни. Является ли упорное думание о жизни сумасшествием, доказывает ли боль и ощущение огромной всемирной несправедливости изъян души? Жизнь казалась ему абсурдом. Чем больше он думал, тем сильнее был абсурд и глубже ад. Отдохновение давала только гитара – есть прекрасное фото, на котором Грин и Кирван присели напротив друг друга с гитарами в руках на потертый диванчик и строят звук. И им хорошо. Но в нем уже появлялось ощущение того, что музыка, и танцы, и концерты, и вся эта шумиха, и даже его любимый блюз это только занавес перед той подлинной и страшной жизнью, о которой он не мог не думать. Постоянно и безотрывно.

Однажды Питер Грин смотрел телевизор, шла передача про голодающих в Африке. Он тут же взял и выписал чек на 12 000 фунтов стерлингов в помощь голодающим. Fleetwood Mac, эти пятеро мальчишек, взлетели как ракета в мире музыкальной индустрии, они получали безумные гонорары за концерты, купались в деньгах, могли не думать о деньгах, потому что деньги широким золотистым потоком текли к ним сами собой. Но Грин – и другие в группе тоже – чувствовал всю неестественность этих денег и этого положения, потому что видел и знал, что люди вокруг него и во всем мире живут, выбиваясь из сил, считая каждый пенс, экономя и часто даже голодая. Сам он был из небогатой семьи, жившей в типовом доме, в типовой квартире. Противоречие между идеалом всеобщей хиповой любви и реальностью жизни было огромным. Питер Грин так много думал об этом, что, может быть, уже действительно сходил с ума от напряжения своих мыслей.

Деньги это зло. Деньги это текучая, всепроникающая дьявольская энергия, которая пронизывает весь мир и извращает его. Деньги это что-то смутное, непонятное, темное, что надвигается кошмаром из зыбкого наркотического сна. Он проснулся и лежал в абсолютной, глубочайшей темноте и продолжал видеть зеленую собаку, которая только что лаяла на него. И рычала. Выпуклая морда и вставшая дыбом короткая шерсть… В том многомерном мире, куда гитарист проваливался, каждое явление было одновременно другим явлением, и каждое живое существо таило в себе злую сущность. У него никогда не было хороших трипов, только кошмарные. И сейчас он знал, что зеленая собака с оскаленной мордой и есть деньги. В темноте он дополз до стола – оказывается, это был номер в отеле в Нью-Йорке – и два часа подряд записывал на листе бумаги приходящие откуда-то в ум слова. Среди них было и выражение «Green Manalishi». Прежде оно не существовало в его сознании и словарном запасе, а теперь ему было совершенно ясно, что так на правильном протоязыке называется та ядовитая энергия, которая проникает мир и извращает людей. Деньги.