Рай на краю океана

Когда Тим в следующий раз пришел в себя, было почти утро. Илейн уже не держала его за руку; она уснула в кресле. Теперь она вскочила, стоило ему позвать ее по имени. Мужской голос, будивший ее… Так начиналось всегда, когда Томас… Но это был не жесткий, повелительный голос Сайдблоссома. Голос Тима был звонче и приветливее. А еще он был очень слабым. Илейн сумела улыбнуться ему. Тим заморгал, глядя в окно на зарождающийся день.

– Лейни, ты можешь… вы не могли бы… свет…

Илейн повернула фитиль лампы.

– Шторы… – Рука Тима дернулась на одеяле, словно пытаясь натянуть его на себя.

– Снаружи еще темно, – сказала Лейни. – Но уже наступает утро. Вот-вот взойдет солнце.

Она нервно поднялась и раздвинула шторы. В комнату заглянул первый сумеречный свет.

Тим заморгал. Глаза были воспалены от пыли.

– Я уже думал, что никогда этого не увижу… солнце. И… Лейни… – Он попытался шевельнуться и скривился от боли. – Что со мной? – негромко спросил он. – Адская боль.

Илейн снова села и взяла его за руку. Сердце бешено стучало, но Тим сжал ее пальцы очень осторожно.

– Всего лишь несколько переломов, – сказала она. – Вот… выпейте это… – Она взяла с ночного столика стакан.

Тим попытался сесть и взять его в руки, однако от малейшего движения тело пронзила боль. Он с трудом сдержался, чтобы не закричать, но слабый стон все же вырвался из его горла. Илейн увидела, что на лбу у Тима выступил пот.

– Подождите, я помогу вам. Вам нужно лежать спокойно… – Она осторожно положила руку под его затылок, слегка приподняла и поднесла стакан к губам. Тим с трудом выпил.

– На вкус ужасно, – сказал он, попытавшись улыбнуться.

– Зато помогает, – сказала девушка.

Тим лежал и молча смотрел в окно. С постели ему было видно немного, только вершины гор, несколько крыш, копёр. Но теперь быстро светало.

Илейн вытерла пот с его лба.

– Сейчас боль пройдет, – утешила она молодого человека.

Тим пристально посмотрел на нее. Она что-то недоговаривает. Но она здесь. Он разжал руку, которую сжал в кулак, когда почувствовал боль, и протянул ей, словно приглашая.

– Лейни… хоть все не так и страшно, боль совершенно ужасная. Вы не могли бы… не могли бы снова взять меня за руку?

Илейн покраснела, но вложила свою руку в его ладонь. И они молча стали наблюдать за тем, как исключительно красивый рассвет сначала окутал город за окном в розовые тона, а затем в яркий солнечный свет.

Глава 4

Солнце всходило над испуганным, погруженным в горе Греймутом. Жители города, даже торговцы и ремесленники, не имевшие отношения к руднику, выглядели уставшими и отчаявшимися. Вся жизнь, казалось, замерла, люди и повозки двигались словно в густом тумане.

При этом большинство частных рудников не закрылось. Даже те рабочие, кто вчера помогал раскапывать завалы, вынуждены были спуститься в забой, если не хотели потерять свою скудную зарплату. Усталые и не выспавшиеся, они заступали на смену, и им оставалось только надеяться на то, что штейгер проявит понимание и подыщет им спокойную работу или не заставит спускаться под землю.

Впрочем, Мэтт и его коллеги не хотели делать этого. Если дать людям слишком продолжительный отдых, облик раненых и мертвых так крепко запомнится им, что они станут бояться работать в забое. Поэтому всегда были и будут люди, которые увольнялись после несчастного случая на руднике. Некоторые спускались каждый день под землю в страхе, хотя и не признавались в этом. Большинство таких людей работало в горнодобывающей промышленности давно и не в первом поколении. Еще их отцы и деды рубили уголь в шахтах Уэльса, Корнуолла и Йоркшира, а их сыновья впервые спускались под землю в тринадцать. Ничего иного все эти Пэдди, Рори и Джейми не могли себе даже представить.

Мэтт и его люди выкопали в этот день последних мертвецов. Тяжелая и неблагодарная работа, но жены и дети у шахты все еще ждали чуда.

Преподобный отец пытался помочь им и одновременно с этим урегулировать вопросы по поводу найденных на данный момент шестидесяти шести погибших. Он послал женщин из своего кружка к семьям, утратившим кормильцев, – а потом успокаивал их, когда они вернулись, пребывая в ужасе от состояния жилищных условий шахтерского квартала. Вся эта грязь, бедность, отчасти брошенные без присмотра дети поражали, – впрочем, причиной этого почтенные матроны Греймута считали не мизерную зарплату рабочих и жадность владельца рудника, а исключительно недостаток трудолюбия жен горняков.

– Абсолютно никакого чувства прекрасного! – возмущалась миссис Тэннер. – А ведь даже самую жалкую лачугу можно сделать уютной, если уложить кое-где подушки, сшить пару занавесок…