Рай на краю океана

– Лейни, ты не лошадь и не собака, – строго произнесла она и начала повторять то, что только что рассказывала Марен по-английски. – Женщина может заполучить ребенка, если она будет с мужчиной как раз посередине между двумя месячными кровотечениями. Точно посередине. В такие дни Дафна дает своим девушкам выходные. Тогда они должны только танцевать, петь и помогать в баре.

– Но в таком случае этого ведь будет довольно, – сказала Илейн, – если это делать только в это время. Ну, по крайней мере, если хочешь ребенка.

Ингер закатила глаза.

– Вот только твой муж не согласится так. Он всегда будет хотеть. Это я тебе гарантирую.

– А если делать в этот дни? – Похоже, Марен тоже не совсем поняла.

– Тогда нужно сделать промывание теплой уксусной водой. Сразу после… Вымой из себя все, даже если будет печь, и возьми столько уксуса, сколько выдержишь. На следующее утро помой еще раз. Хоть Дафна говорит, что это не наверняка, но попытаться стоит. Она говорит, ей всегда помогало. Ей ни разу не пришлось ничего убирать.

Илейн даже не задумалась над тем, что значит «убирать». При одной только мысли о том, что придется мыть интимные части тела уксусом, ее пробрала дрожь. Но ничего подобного ей никогда не придется делать. Она ведь хочет иметь детей от Томаса.

Глава 5

Над Киворд-Стейшн собиралась гроза, и Уильям Мартин пришпорил коня, чтобы успеть попасть домой до дождя. При этом внутри у него клокотало так же, как и в небе над горами, утонувшими в тучах, которые ветер с силой гнал в сторону Кентерберийской равнины. Вот уже первая туча закрыла солнце, грянул гром, над землей прокатился глухой рокот. Свет на ферме стал удивительно бледным, почти призрачным; кусты и изгороди отбрасывали угрожающие тени. Вот ударила первая молния, и стало казаться, что воздух в одно мгновение наэлектризовался. Уильям поскакал быстрее, но не сумел избавиться от охватившей его ярости. Напротив, чем сильнее дул ветер, тем больше ему хотелось обладать могуществом, метать молнии, чтобы дать волю своему гневу и разочарованию.

Но если он сейчас вернется к Куре, нужно успокоиться; может быть, тогда ему удастся убедить ее хотя бы иногда становиться на его сторону, особенно в тех случаях, когда речь идет о ферме. Если бы она отчетливее заявила о своих, а значит, и о его будущих притязаниях! Но до сих пор он занимался этим один. Похоже, она совершенно не слышала его жалоб на строптивых пастухов, ленивых маори и упрямых мастеров. Чаще всего она слушала его с отсутствующим выражением лица и отвечала невпопад. Кура, как и прежде, жила только ради музыки – и она все еще не оставила мечту выступать в Европе. Когда Уильям рассказывал о новом оскорблении со стороны Гвинейры или Джеймса МакКензи, Кура утешала его ничего не значащими фразами, а потом добавляла: «Успокойся, милый, мы все равно скоро будем в Англии».

Неужели он действительно когда-то думал, что эта девушка умна?

Расстроенный донельзя, он направил коня между аккуратно огороженными выгонами, где крупные, покрытые толстым слоем шерсти овцематки спокойно ели сено, не обращая внимания на непогоду. И это при том, что рядом с фермой полно травы! Несмотря на то, что весеннее солнце светило по-прежнему робко, временами уже бывали вполне жаркие дни, вот как сегодня. А вокруг озера и поселения маори стояла высокая, еще прошлогодняя трава, продолжавшая расти. Поэтому Уильям приказал Энди Мак-Эрону перегнать овцематок туда. Но этот парень просто не обратил внимания на его указания и, кроме того, натравил на Уильяма Гвинейру. И та только что серьезно отчитала его возле стойл для крупного рогатого скота.

– Уильям, подобные решения принимаю я, в крайнем случае Джеймс. Вы не имеете к этому отношения. Овцы вот-вот начнут ягниться, и за ними нужен присмотр, нельзя просто так взять и послать животных куда глаза глядят.

– Почему нет? В Ирландии мы всегда так делали. Один-два пастуха – и вперед, в холмы. К тому же там живут маори. Они могли бы заодно присмотреть за овцами, – защищался Уильям.

– Когда наши овцы пасутся на землях маори, им это нравится так же, как и нам, когда они оказываются на наших, – пояснила Гвинейра. – Мы не выпасаем овец в районе их домов и, конечно же, в районе озера, у которого они живут, как и рядом со скалами, которые они называют «каменными воинами». У маори есть святыни…

– Вы хотите сказать, что мы отказываемся от нескольких гектаров чудесных пастбищ, потому что эти простофили поклоняются каким-то камням? – агрессивно переспросил Уильям. – Такой человек, как Джеральд Уорден, никогда не согласился бы на подобную чушь!

За последние месяцы Уильям многое слышал о Джеральде Уордене, и его уважение к основателю фермы возросло. Похоже, у Уордена был стиль, это подтверждал господский дом. Наверняка он держал всех в ежовых рукавицах – и работников, и семью. По мнению Уильяма, Гвинейра шла на слишком большие уступки.

Теперь ее глаза сердито сверкнули, как и каждый раз, когда Уильям заговаривал о качествах старого «овечьего барона».