Рай на краю океана

Джеймс уже готов был ответить, что для начала Уильяму нужно выпустить из рук бутылку виски, но не захотел тревожить Гвинейру. Она была настолько занята ребенком и фермой, что не обращала на это никакого внимания, однако он в последнее время заметил, что запасы алкоголя явно уменьшились. Судя по всему, брак Куры и Уильяма был уже не таким счастливым, как в начале их совместной жизни и в первые месяцы беременности. Они не уходили рано в постель, не обменивались влюбленными взглядами, а старались не смотреть друг на друга. Зато Уильям еще долго сидел в салоне после того, как Кура уходила к себе. Он частенько болтал там с мисс Уитерспун – и Джеймс готов был многое отдать за то, чтобы узнать, о чем они говорили друг с другом. Но чаще всего Уильям сидел там один, с вечно полным бокалом в руке.

Действительно, отношения Уильяма и Куры не улучшились после рождения Глории, как он надеялся. Поступая, как ему думалось, по-джентльменски, Уильям предоставил жене возможность отдохнуть после родов, а потом, спустя четыре недели, снова предпринял попытку прийти к ней. В принципе, он исходил из того, что ему будут более чем рады. Ведь Кура неделями укоряла его в том, что он не желает ее из-за огромного живота. И в самом деле, сейчас она с удовольствием принимала поцелуи и ласки мужа, заводила его, но, когда он, уже готовый взорваться, хотел войти в нее, отталкивала его.

– Ты ведь не думаешь, что это произойдет со мной еще раз, – холодно заявила она, когда он сумел настолько совладать с собой, чтобы пожаловаться. – Я больше не хочу детей. Так что оставим это. Остальное можем продолжать, от этого детей не бывает.

Сначала Уильям не принимал ее слова всерьез и продолжал попытки добиться благосклонности жены, но Кура была упряма. При этом она изо всех сил старалась довести его до экстаза. И отстранялась только в самый последний момент. Самой ей, похоже, это неудобств не доставляло; казалось, она довольствуется тем, что сводит Уильяма с ума.

Однажды ночью он утратил контроль над собой и взял жену силой, поборов ее сопротивление. Он смеялся, когда она царапала и колотила его. Однако ее сопротивление вскоре сошло на «нет», она тоже наслаждалась происходящим. Вот только это было непростительно. Уильям извинился в ту же ночь, потом еще трижды на следующий день; он был искренне подавлен. Кура приняла его извинения, но вечером ее комната оказалась заперта.

– Мне очень жаль, – сказала Кура, – но это рискованно. Это будет происходить с нами снова и снова, а я больше не хочу иметь детей.

Вместо этого она опять начала петь и играть на рояле. Целыми днями, как и до брака.

– Действительно, нужно не раз подумать, чего ты хочешь на самом деле… – вздыхала Гвинейра, качая маленькую Глорию. Судя по всему, ее молитвы относительно того, чтобы ребенок оказался немузыкальным, были услышаны: едва начинал звучать рояль, как Глория принималась душераздирающе кричать.

– Я возьму ее с собой на конюшню, – радостно заявил Джек, тоже намереваясь сбежать от Бетховена и Шуберта. – С собаками она совершенно спокойна, даже смеется, когда Монди облизывает ее. Как думаешь, ее можно научить ездить верхом?

Уильям сходил с ума от того, что видел Куру днем, наблюдал, как ее фигура снова принимает прежние сногсшибательные формы, как ее движения становятся грациозными и легкими, не такими тяжелыми, как на протяжении последних недель беременности. Все в ней заводило его: и ее голос, и танец длинных пальцев по клавишам рояля… Иногда одной мысли о ней оказывалось довольно, чтобы возбудить его. Попивая виски в одиночестве, он вновь и вновь мысленно возвращался в ночи их любви. Вспоминал каждую позу, с тоской думал о каждом поцелуе.

Возможно, Кура чувствовала то же самое, ибо он, в свою очередь, тоже замечал ее страстные взгляды.

Кура не знала, какой еще поворот может принять их жизнь, но при мысли о том, чтобы остаться в Киворд-Стейшн, рожать одного ребенка за другим, каждый раз при этом становиться толстой и ходить, переваливаясь, как утка, она приходила в ужас. Пара месяцев удовольствия в перерывах между беременностями не могли компенсировать недостатки. А Ронго-Ронго не оставила ей никаких иллюзий, заявив:

– До того времени, как тебе исполнится двадцать, ты можешь родить еще троих детей – и кто знает, сколько всего.

Стоило Куре представить себе трех вопящих детишек, как по спине у нее пробегал холодок. Несмотря на то что Глория казалась ей миленькой, она не знала, что с ней делать, равно как и со всеми теми маленькими собачками, кошечками и ягнятами, которые приводили в такое восхищение Гвинейру и кузину Илейн. Больше детей она иметь не хотела.

Тем не менее отказ от любви Уильяма все больше и больше раздражал ее. Ей нужно было хоть что-то, будь то музыка, аплодисменты или удовлетворение от любви. Только музыка была безопаснее. Поэтому она снова стала заниматься игрой на рояле, петь и ждать. Что-то должно было случиться.

Глава 10